Клуб Мефисто

– Так вы думаете, убийство в вашем саду…

– Имеет к нам самое прямое отношение. К тому, чем мы здесь занимаемся.

– И чем же?

– Мы изучаем деяния извергов. У нас в стране. И по всему свету.

– Клуб кабинетных детективов? Я так понимаю.

Маура снова посмотрела на портрет Антонино Сансоне, наверняка стоивший целое состояние. Впрочем, ей хватило и первого взгляда на гостиную, чтобы понять: у хозяина дома денег куры не клюют. И времени на всякие чудные увлечения – хоть отбавляй.

– Почему же все-таки эту девушку убили в моем саду, доктор Айлз? – спросил он. – Почему выбор пал на мой дом и на этот конкретный вечер?

– Так вы полагаете, все дело в вас и в вашем клубе?

– Вы же видели рисунки у меня на двери. И те, с места убийства в сочельник.

– Но я понятия не имею, что они означают.

– Перевернутые кресты – давно известный сатанинский символ. Но меня больше интересует круг, начертанный мелом в доме Лори-Энн Такер. На кухонном полу.

Отрицать факты смысла не было: этот человек все уже знал.

– Что же означает этот круг?

– Может, это защитное кольцо. Еще один символ из сатанинских обрядов. Начертив этот круг, Лори-Энн, вероятно, пыталась защищаться. Может, она хотела обуздать высшие силы зла, которые сама и вызвала.

– Погодите. Вы думаете, его начертила сама жертва, чтобы оградить себя от дьявола? – Ее тон не оставлял никакого сомнения – она считала его теорию полным бредом.

– Если она начертила его сама, значит у нее не было ни малейшего представления, кого – или что – она вызывает.

Пламя вдруг задрожало и ярко вспыхнуло. Маура повернулась на звук открывшейся внутренней двери и увидела, как вошла доктор Джойс О’Доннелл. Заметив Мауру, она остановилась в полном изумлении, потом обратилась к Сансоне:

– Мне повезло. После двухчасовых расспросов бостонские молодцы наконец-то соблаговолили отпустить меня восвояси. Ты устроил чертовски замечательную вечеринку, Энтони. Сегодняшний вечер тебе не удастся превзойти.

– Остается надеяться, что ты права, – заметил Сансоне. – Позволь, я подам тебе пальто.

Он встал и отодвинул деревянную панель, за которой помещался встроенный шкаф. Подал О’Доннелл отороченное мехом пальто, и она быстро, с кошачьей грацией накинула его на себя, коснувшись рук Сансоне своими светлыми волосами. Маура уловила в этом мимолетном прикосновении некую фамильярность – незатейливую игру между двумя людьми, хорошо знающими друг друга.

Быть может, даже слишком хорошо.

Застегивая пуговицы, О’Доннелл неотрывно смотрела на Мауру.

– Давно не виделись, доктор Айлз, – сказала она. – Как поживает ваша мать?

«Она всегда знает, куда бить. Только не показывай, что она задела тебя за живое».

– Понятия не имею, – ответила Маура.

– Вы так ни разу ее и не проведали?

– Нет. Да вы, наверно, и без меня это знаете.

– О, последний раз я беседовала с Амальтеей более месяца назад. И с тех пор больше ее не видела. – О’Доннелл не спеша натягивала шерстяные перчатки на длинные изящные пальцы. – Во время той встречи она выглядела неплохо, если вам это интересно.

– Ничуть.

– Ей дали работу в тюремной библиотеке. Она превратилась в настоящего книжного червя. Прочла все учебники по психологии, попавшие к ней в руки. – О’Доннелл замолчала, плотнее натягивая перчатки напоследок. – Будь у нее раньше возможность учиться в колледже, она бы стала настоящим светилом.

«Но моя мать выбрала другую стезю. Хищницы. Безжалостной убийцы».

И как ни пыталась Маура отстраниться, как ни старалась забыть Амальтею, всякий раз, смотрясь в зеркало, она видела глаза своей матери, ее рот, ее подбородок. Из зеркала на нее глядело чудовище.

– Ее делу я собираюсь посвятить целую главу своей следующей книги, – заявила О’Доннелл. – Если у вас будет желание как-нибудь посидеть и поговорить со мной, это существенно дополнило бы ее историю.

– Мне тут совершенно нечего добавить.

О’Доннелл только улыбнулась – она явно ожидала такого ответа.

– Спросить никогда не вредно, – сказала она и посмотрела на Сансоне. Посмотрела долгим взглядом, как будто хотела еще что-то сказать, но в присутствии Мауры не могла. – Доброй ночи, Энтони.

– Может, распорядиться, чтобы Джереми проводил тебя до дома, для верности?

– Не стоит. – Она одарила его лучезарной улыбкой, показавшейся Мауре откровенно кокетливой. – Я уж как-нибудь сама о себе позабочусь.

– Обстоятельства изменились, Джойс.

– Боишься?

– Не бояться в нашем положении было бы полным безрассудством.

Она обмотала шею шарфом – этот жест был нарочито театральным, словно О’Доннелл хотела показать, что такая ерунда, как страх, не способна остановить ее.

– Завтра позвоню.

Сансоне открыл дверь, впустив в дом стылый воздух с облаком снежинок, усеявших старинный ковер яркими блестками.

– Будь осторожна, – бросил он на прощание, стоя в дверях и глядя, как О’Доннелл направляется к своей машине.

Он закрыл дверь лишь после того, как она отъехала. И снова обратил взгляд на Мауру.

– Стало быть, вы с вашими друзьями ставите себя на сторону ангелов, – сказала Маура.

– Так и есть.

– А она на чьей стороне?