Клошмерль

Среди женщин Клошмерля, производящих на мужчин определённое впечатление, твёрдое второе место (сразу же после Жюдит, которая прочно удерживала пальму первенства) единодушно закрепилось за Аделью Торбайон. Полнотелая, по-своему очаровательная брюнетка, она была менее красива, чем Жюдит, и тело её не так ослепляло, но зато к ней легче было подойти. («Потому как она держала кафе».) её пышная грудь подрагивала, но эта лёгкая зыбь волновала душу мужчин. Когда Адель склонялась над столиками, чтобы поставить стаканы, её корсаж мило приоткрывался. Это была поза гостеприимной хозяйки, поза, которая хорошо обрисовывала под натянутым сатинетом изгиб упругой спины, что побуждало посетителей снова заказать вина. У прелестной Адели было ещё одно достоинство: она позволяла посетителям слегка похлопать её по ягодице. Само собою разумеется, Адель разрешала, не разрешая: она делала вид, что ничего не замечает, но была рассеянной ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы честно преуспеть в коммерции. Её поведение можно было понять. Такая женщина, как Адель Торбайон, занимавшая второе место по красоте в городке, женщина, к которой руки так и тянулись, не могла корчить из себя недотрогу и прятать свои ягодицы под стеклянный колпак, иначе она наверняка растеряла бы всю клиентуру. Адель Торбайон вела себя подобным образом не потому, что была порочна. Её поведение было вызвано недобросовестной конкуренцией кафе «Жаворонок», расположенного возле мэрии, в верхней части городка. Дело обстояло следующим образом: во время войны в город приехала чета беженцев. Они добились разрешения открыть кафе около главной площади, после чего все стали болтать о Бартелеми Пьешю и беженке, белобрысой бабёнке с Севера, которая пользовалась дурной славой. Вот так-то оно всё и обернулось. Как только кафе начало работать, эта тварь принялась за свои пакостные делишки, с которыми не расстаётся до сих пор. Эта грязнозадая девка позволяет парням лапать себя где попало. Прямо тошно становится, на это глядючи. Из-за этой вертихвостки Адели приходилось не слишком обращать внимание на то, что творится у неё с тыльной стороны. Ведь ставь ты на стол хоть самые распрекрасные блюда – настоящий козий сыр, настоящую свиную колбасу и наилучшие вина Клошмерля, а если ты не даёшь при этом себя пощупать, так тебе же самой в конечном счёте будет хуже. Ведь мужчины заходят в кафе, чтобы получить утехи всех сортов, и ради удовольствия пощупать бабу они даже готовы обделить глотку. Все мужчины свиньи – так уж они устроены. С этим нужно считаться, если хочешь преуспеть в торговле. Но добродетель всегда вознаграждается: благодаря замечательному крупу Адели гостиницу Торбайона и кафе «Жаворонок» нельзя было даже сравнить. Одна ягодица Адели Торбайон с избытком возмещала оба полушария неряхи с верхней части городка. Тонкие знатоки были по-прежнему верны чарам Адели, хотя их ощупывания никогда не преступали границ уважения, внушаемого прекрасной трактирщицей. Как только она замечала, что к ней пристроился какой-нибудь наглец, который пытается проникнуть дальше, чем это позволяет его счёт, Адель багровела от негодования. «Это что ж, вы принимаете заведение Торбайона за притон? Может, мне кликнуть моего хозяина?» И тут появлялся Артюр, рослый и сильный мужчина. Он бросал взгляд, полный подозрения, и спрашивал:

– Ты звала, Адель?

Чтобы спасти положение, Адель отвечала как ни в чём не бывало, за что ей были всегда благодарны:

– Да вот Машавуан хочет с тобой чокнуться.

Нарушитель порядка, довольный, что так легко отделался, не долго думая, ставил выпивку на всех. Поскольку присутствующие от этого выгадывали, они одобряли Адель Торбайон и воздавали должное её манере себя вести.