Клон-кадр

— «Итак, вам остается последнее испытание, Яков. Так сказать, призовая игра. Сейчас сюда выйдет моя ассистентка — абсолютно голая, кстати, но не возбуждайтесь раньше времени, — и справит большую нужду вот на эту газету. Вам, Яков, предлагается съесть ее экскременты, эркментексы, кементрэксы. А на кону у нас сегодня аж восемь тысяч восемьсот пятьдесят рублей!»

Похоже, сегодня кто-то из тиви-деятелей решил запустить на своем канале сразу все эти старые шоу. В девяносто пятом году ТВ-6 сделало нечто подобное с фильмом «Семнадцать мгновений весны»: девятого мая с утра до вечера крутили все двенадцать серий про Штирлица, ветераны просто обрыдались. А сегодня, значится, все будут смеяться. Там не двенадцать серий, там куда больше.

— Обрати внимание, Клон. Сегодня целый день крутят «Деньги — говно!», все старые выпуски. Наверняка это приурочено к шоу, так что можешь упомянуть в статейке. Денег за идею, так и быть, не возьму.

Людям всегда нравились «Деньги — говно!». Я смотрю — сверху вниз: две девчонки до семнадцати и старше (мини-юбки, открывающие похотливым взорам еще не успевшие обрасти целлюлитом конечности), менеджерского вида лысеющий неудачник с женой, три полугопника из ближнего Подмосковья, пролетарий с дешевым пивом. Выражение лиц — у всех: довольное. С элементом сожаления. О том, что надо идти по своим делам и нет времени задержаться в прохладном переходе. Что нельзя все бросить и просто постоять-посмотреть, как скромный студент из промышленного райцентра, всю жизнь мечтавший порадовать соседей по подъезду своим появлением в телевизоре, на их глазах превратится из обычного дауна в дауна-капрофага. Как он с минуту глупо похохатывает, мычит и телится, словно блядовитая, но правильно воспитанная девственница, а потом растягивает: «Ну ла-а-адно, попро-обую, если не проблю-ю-у-у-усь». Довольно просто быть всенародным любимцем и доставлять людям радость, вы не находите?

— Яшка-х…яшка согласился сожрать говно! — доносятся последние обрывки. — День… гов…шка, значит, ты согласился съесть деньги! Поч… т… ста баксов!

— …Графика — графикой, — продолжаю я. — Но там ведь все должно меняться в зависимости от моих действий. Если я схватил того алкаша за шкирку, он должен был встать и потом снова упасть. Но я мог бы просто пробежать мимо, тогда бы он остался лежать. А мог бы наступить ему на яйца. А мог бы наступить, но не на яйца, а на живот. Или на шею. И в каждом из этих случаев ему пришлось бы вести себя по-разному, правильно?

— Ничего удивительного. — Клон провожает взглядом еще одну мини-юбку: когда мы дружили, он трахал все что движется, называл себя Мачо и страдал тяжкой формой сексуальной зависимости. — Это как в квесте. Ты играешь в квесты?

Я тоже машинально перевожу взгляд на удаляющиеся (красивые и летние) ноги. Выхватываю фотоаппарат, быстро настраиваю, снимаю (не девушку — ноги). Это не сексуальная зависимость. Это — зависимость от зрительных образов, позволяющих имитировать сексуальную зависимость.

О квестах: я уже давно не играю в квесты. Не знаю, почему так получилось. Одна из заброшенных привычек.

— Есть одно «но», Клон, — говорю я вслед летним ногам, — есть одно «но». На моей клавиатуре — Hewlett Packard SK-2511А, 2003 год, made in Malaysia — сто девятнадцать клавиш, а у мыши — еще две плюс колесико. Итого — сто двадцать две. если брать в общем. Даже если допустить, что при прохождении квеста используется каждая из них, набор вызываемых их нажатием действий персонажей все равно будет ограниченным. Невъе…енным, но ограниченным. А там клавиш не было. Там были мои движения в пространстве, понимаешь?

Клон достает из рюкзака бейсболку, цепляет ее на голову и снимает очки. В течение дня эти две вещи отвечают за его шифровку по очереди.

— Пространство можно разбить на маленькие участки. Как пиксели, только в 3D-варианте. Оно будет представлять собой трехмерную систему координат, а эти самые участки — выполнять роль клавиш. Только эти клавиши находятся не вне, а внутри экрана. Если ты переместишь свою лапу в точку икс-вай-зет — программа получает один сигнал, а если в точку икс-вай-зет-один — другой. От этого все и зависит — какой сигнал откуда получен.

— Уже думал об этом. Но я не видел никаких пикселей. Я очень долго вглядывался. Специально. Головой вертел, оборачивался резко. И так далее.

Клон дышит на очки и протирает их адиком (бомбер — уже давно — в рюкзаке: сегодня довольно жарко). Потом: снимает бейсболку, расстегивает рюкзак, запихивает бейсболку внутрь, застегивает рюкзак. Я вдруг — на секунду, не дольше — представляю, что передо мной не тот Клон, которого я уже два года вижу в основном по ящику и в таблоидах. Что вместо надменной популярной рожи — лицо другого, того Клона. Который может в момент моего отсутствия ломануться ночью на другой конец города, чтобы проверить наличие в квартире моей суицидально настроенной сестренки, подозрительно долго не снимающей телефонную трубку. В нашей общей биографии было и такое. И многое другое… Но это — иллюзия. Точно знаю. Люди меняются, причем только в одну сторону.