Клон-кадр

Через десяток метров коляску подхватывают за поручни руки точно такого же оборванца, только экипированного надлежащими человеку конечностями. Теперь они вместе стремительно ускоряются и через пару секунд полностью растворяются в послеполуденном человеческом месиве, которое официально называется Тверской улицей.

— Блядь! — На глазах одного из гопников чуть ли не слезы. — Там была кредитная карточка. На х…я ты вписался, братишка?

На моем месте он бы тоже вписался. Если бы, разумеется, не переконил. Расчет красивый и точный. Уличное НЛП: бить на жалось вкупе с элементарной нехваткой времени на осмысление ситуации. «Быстро, как рок-н-ролл». Так говорил Патрик Суэйзи в «Брэйк-пойнте».

Я хочу сказать: не удивлюсь, если окажется, что этот калека — апологет каттинга, который избавился от конечностей специально. Ради бизнеса. Нехитрого, но своего.

Когда я пытался быть хорошим главой семейства, это привело к разводу и краху иллюзий. Когда я пытался быть хорошим христианином, это привело к потере остатка религиозности. Когда я пытался быть хорошим редактором, мне приходилось подписывать в тираж 80 процентов откровенного дерьма. Когда я попытался быть просто справедливо настроенным прохожим, случайным свидетелем уличного инцидента, благородно вставшим на защиту меньшего брата-калеки, — тогда меня использовали и развели. Всякий раз, когда я пытаюсь сделать что-нибудь правильное, результат получается извращенным и вывернутым наизнанку. Так бывает всегда, когда вы пытаетесь быть лучше, чем вы есть на самом деле.

Я лезу в задний карман, протягиваю гопнику мятый стольник. На пиво. Можно было дать меньше, но купюр другого достоинства у меня в кармане не оказалось. Гопник честно сознался, что кэша у него было всего рублей тридцать, но сдачи дать ему, как несложно догадаться, нечем. Протягивал стольник назад (да ты че, браток, че за базар, карточку я все равно ща заблокирую, а тридцать рублей — х…ня), но я не взял.

Хорошо, что не произошло наоборот. Что они не стали говорить, будто он забрал у них больше, и требовать от меня компенсации. Тогда мне пришлось бы снова засадить кому-нибудь из них в грудак: дать развести себя второй раз подряд — это уж слишком.

Мы залезли в автобус (это был снова «Икарус», не новый, а классическая модель из семидесятых, все нормы СO₂ — не то что ни к черту, а вообще ник черту) и расположились на задней платформе. Отдав десятирублевую дань тетеньке в оранжевом балахоне (с надписью «кондуктор»), уставились в заднее стекло.

Если уж говорить об автобусных стеклах: заднее — лучшее из всех автобусных стекол. Самое панорамное. Если пялиться в него долго и вдумчиво, может создаться иллюзия собственной возвышенности над остальными участниками дорожного движения. Теми, на которых вы смотрите в буквальном смысле свысока (а они где-то внизу тормозят, выворачиваются, тыкаются бамперами вам под ноги, а если за рулем девушка в жестоком мини — это вообще классное зрелище).

— Ты не знаешь, когда заканчивается верстка номера в «FHQ»? — спрашивает Клон.

— Понятия не имею. Судя по тому, что аврал уже начался — через пару дней. Но они все время проё…ывают сроки, ты же знаешь. Вообще все всегда проё…ывают сроки.

Вместе с нами в автобус зашла сумасшедшая тетка. На остановке она стояла в паре метров от нас и буравила нас враждебными взглядами, что-то покряхтывая себе в усы (у сумасшедших теток почти всегда растут усы), но до конкретных наездов не доходило. Почему-то заговорить с нами она решила только сейчас:

— Вы здесь воруете, ребята? Признайтесь честно. Вы ведь шарите у всех по карманам?

Психи в общественном транспорте — отдельная статья. Не в Уголовном кодексе статья (хотя и до этого иногда доходит), а — статья в периодическом издании. Достаточно просто обрывков диалогов, этого хватит выше крыши. Как специалист (бывший) говорю.

— Да, — соглашаюсь я, — но сегодня у нас выходной. Во всяком случае, вас мы точно не обворуем.

А если говорить отвлеченно, в общественном транспорте все пассажиры — психи. Здесь есть что-то запредельное, среди висючек и поручней. Во всех этих объявлениях во всеуслышание: «Уважаемые пассажиры, своевременно и правильно компостируйте талоны». Покажите мне человека, который знает, как можно закомпостировать талон неправильно. Его либо компостируют, либо нет.

— Вас надо расстрелять, — объявляет тетка сварливым голосом. — Вас, сукины дети, надо поставить к стенке! Сволочи. Грабите честных людей.

Я улыбаюсь, бросаю взгляд в окно — да, эврика, так и есть: в следующей прямо за нами машине — девушка в мини. Старается не замечать наших глумливых взглядов (на обтянутые хорошим нейлоном ляжки, уходящие в темноту кружевного белья). В любом другом месте она бы просто свела ноги (так они делают в метро, например, и для пущей уверенности кладут на срез юбки сумочку — чтобы всем сразу было понятно: ловить нечего), но авто — другое дело. Для того чтобы жать на педали, ноги должны быть разведены.