Клодиус Бомбарнак. Кловис Дардантор: [Романы]

— Ах, но мне сейчас не лучше, чем мертвому.

Какое заблуждение! Все поправимо, кроме смерти, если даже грозит тюрьма, и не простая тюрьма, а китайская. И несмотря на мольбы девушки и мои уговоры, полицейские под хохот и улюлюканье толпы уводят Кинко.

Но я его в беде не покину! Выручу во что бы то ни стало!

ГЛАВА XXVII

Если выражение «потерпеть крушение в гавани» может быть употреблено в самом точном смысле, то в данном случае оно очень кстати. Поэтому читатели должны меня простить, что прибегаю к такой затасканной метафоре. Однако из того, что корабль потерпел крушение у самого причала, отнюдь не следует заключать, что он погиб. Конечно, свобода Кинко будет под сомнением, если мое заступничество и заступничество наших спутников окажется бесполезным. Но он жив, и это главное.

Нельзя терять ни минуты. Хотя китайская полиция и не слишком умела, ей нельзя отказать в быстроте и решительности действий. Раз, два — и петля на шее. Но я и в мыслях не могу допустить, что дойдет до этого.

Предлагаю руку Зинке Клорк, веду к своему экипажу, и мы быстро едем в «Гостиницу десяти тысяч снов».

Там застаем майора Нольтица, супругов Катерна и, по счастливой случайности, Пан Шао, избавившегося на этот раз от доктора Тио Кина. Молодой китаец с радостью согласился быть нашим посредником в переговорах с властями.

И вот, в присутствии заплаканной Зинки, подробно рассказываю своим друзьям историю ее жениха: как он путешествовал в ящике и как я с ним познакомился. И я говорю им, что если бы румын не обманул компанию Великой Трансазиатской магистрали, то мы уже лежали бы мертвыми на дне пропасти в долине Чжу.

Затем сообщаю известные мне одному факты — как, подслушав разговор Фарускиара с его сообщниками, предупредил Кинко о готовящемся преступлении; как храбрый юноша, с опасностью для жизни и удивительным хладнокровием, набил топку углем, закрыл клапаны и взорвал локомотив, чтобы остановить поезд.

Повествование сопровождалось оханьем и аханьем слушателей, когда же я закончил, первый комик выразил свою признательность, воскликнув с актерским пафосом:

— Ура, Кинко!.. Пусть ему дадут медаль за спасение утопающих!

Не дожидаясь, пока Сын Неба пожалует герою медаль за спасение утопающих или орден Зеленого Дракона, госпожа Катерна привлекает к себе Зинку Клорк, обнимает и целует ее, не в силах удержать слез. Субретка умеет их проливать по ходу действия. Подумайте только, такая интригующая любовная драма, прерванная в финальной сцене!

Однако нужно спешить. Близится развязка, и ее не следует слишком затягивать. «Всех актеров к рампе!» — как сказал бы господин Катерна.

— Нельзя же допустить, чтобы отдали под суд этого славного малого! — говорит майор Нольтиц.— Мы все должны отправиться к начальнику Трансазиатской дороги, и когда он узнает факты, то первый помешает преследованию.

— Несомненно,— отвечаю я,— потому что Кинко спас не только поезд, но и всех пассажиров.

— Не говоря уже о сокровищах Сына Неба,— добавляет господин Катерна.

— Все это так,— замечает Пан Шао,— но, к несчастью, Кинко попал в руки полиции и посажен, а вырваться из нашей тюрьмы очень трудно.

— Так пойдемте же скорее к начальнику дороги! — говорю я.

— А нельзя ли будет сложиться и заплатить за его проезд? — спрашивает госпожа Катерна.

— Это предложение делает тебе честь, Каролина! — восклицает первый комик, делая вид, что шарит в карманах жилета.

— Спасите, спасите моего жениха! — умоляет Зинка Клорк, и ее красивые глаза вновь наполняются слезами.

— Успокойтесь, моя душенька,— утешает ее госпожа Катерна.— Мы спасем Кинко и, если понадобится, дадим в его пользу спектакль...

— Браво, браво, Каролина! — ликует господин Катерна и шумно аплодирует, как заправский квакер.

Мы вверяем румынку заботам добрейшей субретки, настолько же искренним, как и показным. Она объявляет нам, что полюбила девушку материнской любовью и станет грудью на ее защиту, как мать защищает свое дитя. Затем майор Нольтиц, Пан Шао, господин Катерна и я спешим на вокзал, где помещается канцелярия китайской службы Великой Трансазиатской магистрали.

Начальник у себя в кабинете, и по просьбе Пан Шао нас вводят к нему.

Это во всех отношениях типичный службист, способный на всякое административное крючкотворство, бюрократ до мозга костей, готовый запутать любое ясное дело, чиновник, который заткнул бы за пояс всех своих европейских коллег.

Пан Шао рассказывает ему, в чем дело, а так как начальник понимает немного по-русски, то и мы с майором Нольтицем принимаем участие в разговоре.

Начинается спор. Упрямый чиновник твердит, что случай с Кин-ко очень серьезен. Обмануть железнодорожную компанию... проехать без билета шесть тысяч километров... нанести компании и ее акционерам убыток в тысячу франков.

Все это совершенно справедливо, но мы пытаемся ему втолковать, что дорога понесла бы куда больший урон, если бы в багажном вагоне не было этого «зайца». Ведь не кто иной, как он, рискуя жизнью, спас поезд и всех пассажиров.