Клодиус Бомбарнак. Кловис Дардантор: [Романы]

Нужно заняться и другими делами и прежде всею человеком в ящике. Воображаю, как он беспокоится! Но пробираться в багажный вагон днем было бы слишком опасно. Придется подождать до ночи, чтобы избавить его от тревоги.

Кроме того, у меня намечена в программе беседа с супругами Катерна. Впрочем, это будет делом несложным.

Куда труднее завязать отношения с номером двенадцатым, великолепнейшим Фарускиаром. Этот восточный человек «застегнут на все пуговицы». Не так-то просто к нему подступиться!

Да! Надо еще поскорее узнать имя мандарина, который возвращается в свою Поднебесную империю, чтобы принять погребальные почести. Думаю, что Попову удастся это выведать у одного из стражников, приставленных к телу его превосходительства. Будет просто замечательно, если покойник окажется каким-нибудь важным государственным деятелем — китайским принцем или хотя бы министром!..

Вот уже час, как поезд перерезает обширный оазис. Потом пойдет сплошная пустыня. Почву там образуют аллювиальные наносы[42], и тянутся они вплоть до окрестностей Мерва. И так будет до границы Туркестана — оазис и пустыня, пустыня и оазис. Пора уже привыкнуть к однообразию и монолитности путешествия. Правда, по мере приближения к Памирскому плоскогорью пойдут живописнейшие пейзажи. Этот горный узел русские «разрубили» совершенно так же, как Александр Македонский разрубил узел, связывавший в колеснице Гордия ярмо с дышлом, установив после этого, как известно, господство над Азией *.

А по ту сторону Памирского плато расстилаются бесконечные равнины китайского Туркестана и пески, пески, пески громадной пустыни Гоби. И снова потянется монотонная, однообразная дорога.

Половина одиннадцатого. В вагоне-ресторане скоро будет завтрак. А пока, вместо утренней прогулки, пройдусь по поезду.

Где же Фульк Эфринель? Я не вижу американца на его посту подле мисс Горации Блуэтт. Вежливо с ней раскланиваюсь и осведомляюсь о ее спутнике.

— Мистер Фульк пошел взглянуть на свой багаж.

Вот как, он уже «мистер Фульк»! Подождем немного, и будет просто «Фульк».

Величественный Фарускиар с самого начала забился с Гангиром в задний конец второго вагона. Здесь я застаю их и сейчас. Они сидят вдвоем и тихо разговаривают.

На обратном пути встречаю Фулька Эфринеля, спешащего к своей спутнице. По американской привычке он протягивает мне руку. Я признаюсь ему, что от мисс Горации Блуэтт уже знаю о его тревоге за багаж.

— О! — восклицает он.— Какая деловая женщина, какая выдающаяся негоциантка! Это одна из тех англичанок...

— Которые вполне достойны быть американками! — заканчиваю я.

— Wait a bit! — отвечает он, многозначительно улыбаясь.

Китайцев на месте не оказалось. Значит, они ушли завтракать.

Проходя мимо, вижу на вагонном столике книжку, оставленную доктором Тио Кином.

О ВОЗДЕРЖАННОЙ И ПРАВИЛЬНОЙ ЖИЗНИ,

ИЛИ ИСКУССТВО ДОЛГО ЖИТЬ,

ПРЕБЫВАЯ В ДОБРОМ ЗДРАВИИ

Сочинение Людовика Корнаро, благородного венецианца[43].

С прибавлением советов, как исправить дурной характер, как пользоваться совершенным счастьем до самого преклонного возраста и умереть только в глубокой старости, вследствие полного истощения жизненных соков.

Салерно МД СС XXXII

Так вот каково любимое чтение доктора Тио Кина! Теперь мне понятно, почему непочтительный ученик иногда в насмешку называет его Корнаро!

Кроме заглавия, успеваю прочесть еще девиз благородного венецианца:

Abstin entia adjicit vitam[44]

Но я отнюдь не собираюсь следовать ему, по крайней мере, за завтраком.

В вагоне-ресторане застаю всех на обычных местах. Сажусь рядом с майором Нольтицем, который внимательно наблюдает за сидящим на противоположном конце стола господином Фаруски-аром и его компаньоном. Нас обоих очень занимает этот неприступный монгол. Интересно, кто он такой?

— А что, если бы это был...

— Кто же? — спрашивает майор.

— Атаман разбойничьей шайки... тот самый знаменитый Ки Цзан...— отвечаю я, и самому становится смешно от такой вздорной мысли.

— Шутите, шутйте, господин Бомбарнак, только, прошу вас, не так громко!

— Однако согласитесь, майор, это была бы одна из интереснейших личностей, вполне достойная самого подробного интервью.

Продолжая болтать, мы с аппетитом поглощаем завтрак. Приготовлен он очень вкусно. В Ашхабаде и Душаке успели запастись свежими продуктами. Из напитков нам предложили чай, крымское вино и казанское пиво; из мясных блюд — бараньи котлеты и превосходные консервы; на десерт — сочную дыню, груши и отборный виноград.

После завтрака выхожу на заднюю площадку вагона-ресторана выкурить сигарету. Туда же является и господин Катерна, который, видимо, сам ищет случая со мной заговорить.