Ключи Пандоры

Юля неопределенно пожала плечами и отхлебнула из своей чашки. Чай был невкусным. Сахару туда положили мало, а лимона и того меньше — четвертинку, которая не подкислила, а добавила легкой горечи.

Пафосную пресс-конференцию, на которой она отказалась присутствовать, весь город смотрел по местным телеканалам с затаенным дыханием. Высокое начальство давало скупые комментарии о вражеском лазутчике, затеявшем провокацию против страны. В качестве свидетеля по делу выступал известный журналист Никита Шмелев.

Никита, отданный на растерзание братьям по перу, послушно бубнил заученный текст, из которого следовало, что некий агент иностранной разведки (имя пока не разглашали, ссылаясь на тайну следствия) вывез его в Москву, предоставил ряд дезинформирующих материалов, но вовремя вмешались спецслужбы, лазутчика задержали и поместили в застенки. Комитетчик в первом ряду кивал, как китайский болванчик, довольный, что все идет как по маслу.

На следующий день в газете вышла громадная статья, в которой Никита более живо рассказал о своих приключениях. Юля прочитала материал и на всякий случай затаилась, памятуя о своем участии в этом деле. Но, к счастью, о ней никто не вспомнил.

В статье не было практически ничего правдивого. Однако материал произвел эффект разорвавшейся бомбы. Из столицы приехали журналисты нескольких ведущих газет и телекомпаний. Расследование столичные акулы пера провели в рекордные сроки, телевизионщики выпустили большой сюжет в прайм-тайм. Никиту показали по всем каналам, обозначили его имя в информационных сообщениях. В газетах его где-то ругали, где-то восхваляли. Журналисты самой скандальной московской радиостанции немедленно подвергли сомнению его слова, назвали слугой Кремля. Иностранные СМИ ответили гробовым молчанием. Местным собкорам осталось кусать локти. Жирный кусок пролетел мимо, вся слава досталась Никите. Но это его совсем не радовало, а ввергло в еще большее уныние, грозившее перерасти в депрессию.

— Погано мне, Юлия Владимировна! — сказал он глухо и отвел взгляд. — Навалилось все! Звонки, интервью, прессухи. Все звонят, интересуются! Вон Сахно полосу забабахал, про Гаврилову я вообще молчу, слово в слово с моей статейки слизала. Ладно, хоть не себя вывела героиней.

— Зато она прозрачно намекнула, что изначально подозревала заговор, — усмехнулась Юля. — А в блоге своем ловко вывернула тему наизнанку. Сейчас ведет там пространные дискуссии.

Никита не слушал, уставившись вдаль, словно там происходило что-то занимательное.

— Светка ушла! — нехотя вымолвил он. — Наверное, насовсем!

Юля сочувственно помолчала, не зная, что сказать в утешение, но Никита, похоже, этого и не ждал.

— Знаешь, оно, наверное, к лучшему. С одной стороны, это неприятно, ну, так, чисто по-мужски. Вроде я как брошенный оказался. С другой стороны — я ее прекрасно понимаю. Я ведь рассказал ей про Дашу. Кому хочется оказаться второй, даже если первая умерла?

— Никому! — согласилась Юля. — Даша теперь для маньки твоей — недостижимый идеал. Я бы тоже, наверное, не вытерпела. Не понимаю, зачем ты вообще рассказал?

— Да вот, сам по колено в шоке. Не собирался, а она пристала как банный лист, чего я такой смурной, почему все время один стремлюсь остаться, да еще в постели ее Дашей назвал…

— Ты — просто дебил!

— Ой, помолчи, без тебя тошно! Нет, я честно попытался все объяснить, но стало только хуже. Слезы, истерика, вопли, что она уйдет к маме… А я сказал — уходи. Потому что мне это надоело. И вообще все надоело! Вот возьму и устроюсь к аграриям, буду писать про пшеницу и опорос.

Юля усмехнулась.

— Чего фыркаешь? — обиделся Никита. — Не веришь?

— Не верю, конечно. Где ты и где опорос? Да тебя тайны задушат. Будут кричать из каморки голосом Буратино: «Откро-о-ой тайну, несча-а-астный!»

— Ну и пусть кричат! — буркнул Никита, но его губы чуть дрогнули в слабом намеке на улыбку. — Мне без них спокойнее будет. Да и тебе тоже! Потому что каждый раз, когда мы открываем эти каморки, нас бьют по морде.

Юля поморщилась и машинально прикоснулась к щеке.

— Не могу не согласиться! И чем ты займешься теперь? Я тут слышала, один тип собирается новую птицефабрику открывать. Напиши про несушек, народ будет в восторге узнать про высокую яйценоскость.

— Зачем же так глобально? — удивился Никита. — Соскакивать с темы надо постепенно, как с героина. А то меня плющить начнет. Ты не очень сегодня занята?

— А что?

— Подбросишь меня до Красной Сопки? Неохота транспорт искать.

— Это в колонию, что ли? — удивилась Юля. — Чего ты там не видел?

— Выставка у них! Художественная, под названием: «Мир сквозь решетку». Зэки почуяли тягу к прекрасному и выставили свои полотна и поделки на всеобщее обозрение.

— Подброшу! — кивнула Юля. — Только домой заеду переодеться.

— Ну да, — серьезно сказал Никита. — Что-нибудь более закрытое и не слишком обтягивающее, чтобы не провоцировать народ на слюноотделение. У тебя есть паранджа или хиджаб?

Юля не ответила и закатила глаза к небу, а Никита улыбнулся, впервые за несколько дней.

Глава 2