Ключи от цивилизации

— Твоя душа в опасности!…

— Оставь ты проповедь! Пусть тем папские борзые промышляют! Мне дела нет до них, до мира в целом!

Шутка ли, такие речи? — встревожился Озвар и, видя искренность друга, вовсе озадачился и растерялся: что пропустил он? Взгляд опять ушел к умирающей. Можно ли влюбиться в нее? Вот так вдруг, сразу, продав сердце и душу… ради кого? А эта задумчивость и мрачная тоска, что изъедала Теофила последние два года — не женщина ли попавшая в руки толпе тому виной?

Озвар подошел ближе, навис над больной, всматриваясь в изувеченные черты лица. Что-то слегка знакомое в них проступало, но если б не короткие волосы, пожалуй, не вспомнил бы, не подумал.

— Та дьяволица, — вздохнул и мороз по коже от воспоминанья двух годичной давности. — Бог мой, неужели?…

— Да, это она. Я думал, ты узнал.

— Кого? Ту странную девицу, что возомнила себя воином и потешила толпу? Вот та ей и отплатила. Возможно ли, чтобы дама так себя вела? Не удивительно, что приняли ее за ведьму… О, Бог мой, Бог мой!… Я не могу сказать, что не согласен с крестьянами, она действительно странная и настораживающее возмутительна в своем поведении… одежде…

— Ближе к делу, Федерик! Мне нужен этот Иона. Мне! Прошу тебя, не томи, не тяни время, его немного в запасе.

— Хорошо… но чем ты его заинтересуешь? Он не беден, имеет покровителя, вряд ли он захочет кинуть все, чтобы бежать спасать неизвестно кого. И спасать ли? Он почти чародей, но все же, не Бог.

— Там будет видно.

— Откажет…

— Еще не спрашивали! Я верю, он поможет.

— Откуда такая уверенность?

— Не знаю. Считай, что посланье свыше. Я точно знал, что встречу ее и встретил. Так и тут — верю, не откажет, поможет. Иначе… нет справедливости и не рождалось вовсе!

— Ну… я слышал Ферри похоронил жену, несчастный случай: то ли упала с лошади и свернула себе шею, то ли еще что. Я слушал вскользь. Можно поискать его около монастыря святого Бенедикта, он там был, аббат Перно залечивал его душевную рану… Но вряд ли излечил. Беда-то случилась совсем недавно.

— Едем! — рванул к дверям Теофил и вернулся, чтобы запечатлеть поцелуй на горячем челе женщины. — Умоляю, потерпи и подожди меня. Не уходи без меня, молю, мой ангел.

Озвар передернул плечами: а Теофил-то бард! Смотри, как ласков, нежен и речив. «Умоляю»! Когда такое было, чтоб Локлей молил! Когда столь явно был расположен и всецело предан даме? Женитьба на Симонетте Арно в свое время серьезно охладила его пыл и, о любви тот не помышлял годами, а тут вдруг вспомнил! Нет, ну что к чему?!

— Берга! Ориетта! — позвал служанок. — Отвечаете за госпожу головой. Станс… друг мой, ты знаешь, что делать, — хлопнул мужчину по плечу. Их взгляды встретились, Рокуэй низко поклонился:

— Не беспокойтесь, господин, я скорей умру, чем подведу вас.

— Надеюсь. Она…

— Я понял, господин, не утруждайтесь. О даме будут заботиться, как были бы это вы.

Теофил кивнул, с благодарностью глянув на верного слугу:

— Я постараюсь вернуться быстрей.

— Ну, что там? — буркнул в переговорник Иван, переминаясь от нетерпения у стен монастыря. Ян подпирал камни спиной и поглядывал вокруг. Первая точка выхода приближалась, а бойцы с места не сдвинулись. Ни в Каркасоне, ни в округе о Стасе не слышали, ничего подозрительного не видели, и ни о чем из ряда вон не слыхали. Маяк упорно молчал, навевая своим штилем уныние. Очередной монастырь и очередное «ничего» уже значительно раздражало.

Иван осел у кладки:

— Ничего. Н-да-а.

— Потеряли?

Федорович хмуро покосился на бойца и выдал в переговорник:

— Сворачиваемся и уходим в южные зоны.

— Капитан, можно поискать в Мюре.

— Отставить, рядовой Чижов. Идем в Пампье и Мирпуа.

— Почему?…

— Потому что приказ!

— Есть, — прозвучало недовольно.

— Переживает, — вздохнул Ян и опять удостоился хмурого взгляда Ивана: а кто нет?

Стаська, малышка, где же ты черт тебя дери!!

— А почему, правда, в Пампье? — потопал за капитаном Пацавичус.

— Потому что Иштван мог напутать. Для него что Каркасон, что Тулуза, что доминиканец, что григорианец, одинаково, а Вельковскому, с которым он ходил — нет. Маршрут был: аббатство цистерцианцев под Каркасоном и бенедиктинцев под Пампье.

— Ясно.

— Тогда не задавай тупых вопросов!

К вечеру, объехав округу Мирпуа, они, наконец, вышли на след Ферри. Тот пил в аббатстве святого Бенедикта под Пампье в обществе двух монахов. Щедро отсыпав настоятелю, Теофил и Федерик получили место за столом, кувшин вина и сносный ужин.

Озвар с аппетитом вкушал поданное, а Локлей крутил кубок с вином в руке и пристально рассматривал мужчину, от которого зависела жизнь ангела. Молод, но далеко не юн, лицо обветренное, заросшее щетиной, мрачное, взгляд тяжел и полон ненависти и презрения. Мужчина был пьян, но продолжал накачивать себя. Возможно, это и остановило Теофила от поспешности. Меньше всего ему хотелось доверяться пьяному, еще меньше доверять ему же жизнь дорогой ему женщины. Одна мысль, что это пьяница притронется к ней, вводила его в ярость. Но есть ли выбор?

— Ты уверен, что это он? — тихо спросил Озвара, качнувшись к уху друга.