Ключи от Стамбула

«Благословен тот, кто завладеет Константинополем». Это изречение, приписываемое пророку Муххамеду, чрезвычайно волновало Николая Павловича, как волновала она его отца и деда, генерала артиллерии, как настоятельно заботила Екатерину II. Всё время своего царствования её неотступно преследовала мысль о покорении Турции, особенно же под конец жизни, когда она велела своему тайновенчанному мужу Григорию Потёмкину готовить армию к походу на Стамбул. Екатерина II даже заказала медаль, на одной стороне которой был изображён Царьград с падающими минаретами, а над руинами мечетей сиял крест в облаках, и видна была надпись: «Потщитеся, и низринется». На другой стороне медали, помимо надписи: «Божиею милостию Екатерина II, имп. самод. Всероссийская, заступница верных» красовалась чеканная фраза: «Поборнику православия». Она всегда мечтала о возрождении греков и славян, о чём знали все её друзья и недруги, точно также, как все повара на царской кухне знали, что государыня императрица любит еду жирную, особенно говядину с солёными огурцами.

Мысль о Царьграде долгими годами — веками! — не просто таилась под спудом в сердце русского народа: она неизбывно-требовательно просилась наружу, заявляя свои высокие права на существование. Много вопросов вставало перед государственными деятелями нашего Отечества, перед мужами «разума и силы», истинными патриотами, но из самых болезненных и, пожалуй, самых больших для русского ума вопросов был вопрос о Царьграде. С какой бы стороны не подходили к нему — будь это политическая, экономическая или стратегическая стороны, для Русского Царя и его православного воинства это вопрос пламенный, свечой горящий перед их внутренним взором. Как ни смотри на Стамбул, что ни говори о Константинополе, который был и остаётся мировым яблоком раздора, а тысячу лет назад именно из Царьграда пришёл к нам огонь Православия, без которого мы бы не узнали ни Божественной мудрости, ни христианской культуры, ни нашей национальной природы. Всё это наделяло Константинополь мистически-властной и притягательной силой, делая его центром народных мечтаний; каждый русский человек, крещённый во Христа, душой и сердцем помнил: Дух Святой сошёл на Русь с высот Царьграда! Живое воображение и сокровенная память народа поворачивали его голову туда, где над Босфором, над лагуной Золотого Рога неизъяснимо-призывно сиял тысячелетний Крест Святой Софии.

Игнатьев помнил множество преданий о судьбах Царьграда. Большинство из них связывало его будущее с Россией. Особенно воодушевляло Николая Павловича предсказание греческого императора Льва Мудрого о том, что придёт такое время, когда явится «русый народ» и овладеет Семихолмием — Царьградом. Об этом же гласила и надпись на гробнице царя Константина, сделанная по пророчеству святого Мефодия, и гласившая, что освобождение греческой столицы от османов «придёт из влажной стороны». Это пророчество было отнесено полностью к русскому царю и все надежды греков на возрождение Византии связывались теперь с ним.

«Собирание Русских земель во славу Божию — вот наша национальная идея», — отходя окна и направляясь к своему столу, подумал Игнатьев, когда к нему в кабинет заглянул секретарь и доложил, что полковник Франкини находится в приёмной.

— Виктор Антонович, — позвал своего атташе Николай Павлович и остановился напротив двери. — Заходите.

Они обменялись рукопожатием и Франкини, знавший, по какому поводу пригласил его к себе посол, сразу приступил к докладу, развернув на столе крупномасштабную карту Стамбула и проливов.

— Босфор хорошо защищён. Вот здесь, здесь и здесь, по всей береговой линии, начиная от мыса Килия, омываемого водами Чёрного моря и заканчивая Сан-Стефано, расположенного на европейском берегу в виду Мраморного моря. От поселения Эльмас до Скутари и Бостанджи на азиатской стороне, я насчитал десять укреплений — каменных и земляных. Все они устроены толково, по всем правилам фортификации. Радует то, что броневых куполов и бетонных казематов нет. Главное препятствие для наших кораблей представляют форты Маджар-Кале, это вот здесь, — пометил Виктор Антонович остро очиненным карандашом самое узкое место Босфора. — В случае военных действий турки обычно закрывают пролив со стороны Чёрного моря военными фрегатами, а также прибегают к минному заграждению, делая Босфор непроходимым.

— Значит, пойдём сушей, — спокойно произнёс Игнатьев, вспоминая о том, как китайцы, не давая неприятельским судам пройти к Тяньцзиню, замыкали устье реки Бэйхе железными цепями, и мысленно переносясь в то время, когда возникнет кризис в отношениях между Россией и Турцией. Хотел ли он военной конфронтации? Да нет, конечно. Лучше худой мир, чем добрая ссора. Но он прекрасно сознавал, что Австро-Венгрия совместно с Англией и Францией, преследуя свои эгоистические цели, может снова подтолкнуть Порту к войне.

— Меня интересует калибр крепостных орудий.

— Калибр крепостных орудий от шести до двенадцати дюймов, — пояснил Виктор Антонович.