Ключи от седьмого неба

По выражению лица Колюни стало ясно: он тоже ничего криминального не услышал. Луч фонарика выхватил из темноты неприглядную картину: в подвал вела обыкновенная приставная лестница с грязными ступеньками, в самом низу блестела вода. Спускаться туда и проверять ее уровень не имело смысла. Наши надежды отыскать следы недавнего пребывания в подвале человека в этой воде и утонули. Зато они обнаружились в самой первой по счету комнате правого крыла. Довольно большой — метров восемнадцать, не меньше. Очевидно, она предназначалась для кухни — столовой. Пол был выложен бежевой плиткой, одна стена тоже. К ней примыкал ящик, косивший под кухонный стол, и старенькая газовая плита. Газовый баллон отсутствовал. На полу валялись два пластиковых пакета. Один пустой, второй с заплесневелым батоном хлеба, бутылкой минеральной воды и банкой салаки в томате.

В комнате имелась еще одна дверь, при взгляде на которую стало ясно: несмотря на «открытость» ей предназначено находиться под замком. Колюня, не мешкая, проверил этот вывод ключом из связки. Замок легко открылся и закрылся. И это принесло мне облегчение, хотя я и сделала вид, что сей результат закономерен. Честно говоря, отсутствие нормальных условий в подвале несколько поубавило оптимизма.

Комнате без окна, площадью в десять — двенадцать метров, была отведена роль подсобного помещения. На полу у противоположной стены лежал матрас, на нем какое-то подобие одеяла, вместо подушки куча тряпья. Рядом с матрасом валялся зачерствевший кусок хлеба, чуть поодаль стояла початая бутылка минеральной воды. Над всем этим витал убойный запах санузла, совмещенного с помойной ямой, невольно заставивший прикрыть ладонями нос. Не помогло.

— Отдельный номер без удобств, — прогнусавила я.

— В пансионате «У Хавроньи», — поддакнула Наташка.

— Не-е-е… — возразил Колюня. — Там кормят лучше.

— Угу, — промычала я. — Не то что здесь — на убой.

Психея нервно поминала Всевышнего. Зря, конечно. В данном случае он ничем помочь не мог. Перекосившись от отвращения, Колюня решил закрыть дверь, но я воспротивилась. Выхватила у него фонарик и, убеждая себя в неэффективности спрея от все еще продолжающегося насморка, храбро вошла в помещение.

Ведро с, так сказать, результатами чужой жизнедеятельности сразу проигнорировала. Откинув носком резиновой галоши тряпье, имитирующее подушку, обнаружила под ним наручники и с трудом подавила желание наступить на них галошами. Еще не хватало запятнать их «протекторами» своей обуви. Фонарик буквально прыгал в моих руках. Никак не могла совладать с нервным перенапряжением.

— У тебя явный мандраж. Посвети-ка на стены, — спокойно попросила Наталья. Решив, что она не брезгливее и не трусливее меня, подруга перешагнула границу тьмы и света.

— Что ты хочешь на них увидеть? — спросила я. — Памятную надпись «Здесь был Стас Полетаев»? Или повешенную мышь, которая крала у него крошки хлеба.

— Может, и ее. Повесилась бедняжка с тоски по пропавшему сотрапезнику. Видишь корку? Несчастная даже аппетит потеряла. А ты не вредничай, Ириша, просто посвети.

Я посветила и услышала нарекания Наташки в адрес строителей:

— Это ж надо так метровыми гвоздями обшивку испортить! И ладно бы ради твоей ветровки, которую ты одолжила Кикимору болотному. Но ее на гвоздях нет. Я правильно тебя поняла, Ирина Санна, Кикимор и есть настоящий Станислав Полетаев?

— Правильно. Какое-то время эта каморка служила ему камерой предварительного заключения. Преддверием в райскую обитель. Как великомученику. Выходим отсюда.

На самом деле мы не просто вышли из затхлого помещения, скорее вылетели. Парой бройлерных голубок. Психея с Колюней едва успели расступиться. Сразу захотелось куда-нибудь присесть и отдышаться, но «сладкая парочка Ткачуков» потребовала разъяснений. Причем весьма убедительным способом. Когда чужая мужская рука основательно трясет тебя за шиворот, невольно хочется высказаться, только получается плохо. И все-таки я начала издалека — со вступления. О том, что мой муж за всю нашу с ним совместную жизнь ни разу не позволил себе такого. Если и встряхивает, то за плечи.

— Так то муж! — глубокомысленно заметила Психея.

— Вот именно, — подтвердила немного обалдевшая Наташка. — А тут какой-то сопляк!.. Отпусти ее, садист!

Натиск подруги был столь стремителен, что Колюня шариком откатился к окну и схватился за подоконник. Загородив меня спиной, Наташка рассыпалась в его адрес угрозами, перемежая их сочувствием к несчастной доле его законной жены.

Венцом угроз было обещание заточить парня-психа в освобожденную его отцом-психом «газовую камеру» со ссылкой на то, что «яблочко от яблони недалеко падает». После этого Колюня сразу же принялся смущенно оправдываться тем, что «не хотел, не знаю, как получилось», «да я легонько»…

— Фига себе, легонько! — продолжала орать Наталья. — Да ты Ирку — ум, честь и совесть нашей компании — из галош вытряхнул! Я тебе этого никогда не прощу.