Ключи к декабрю

Я несколько раз упал и никак не мог понять почему, ведь кроме меня и Эллин никто больше не танцевал. И я то и дело спотыкался, потому что все время кто-нибудь вытягивал ногу.

Поднявшись, я увидел на лице Джо такое выражение, что почувствовал что-то странное в животе.

– Да от него просто сдохнуть можно, – сказала одна из девушек.

Все расхохотались.

– Я так здорово не смеялся с того вечера у Мастей, когда мы послали его за газетой и смылись, – сказал Френк.

– Нет, вы только на него посмотрите. Какая у него красная рожа.

– Он краснеет. Чарли краснеет.

– Эй, Эллин, что ты сделала с Чарли? Я никогда его таким не видел.

Я не знал, что мне делать, куда себя девать. Все смотрели на меня и смеялись, и я почувствовал себя так, будто стою нагишом. Мне захотелось куда-нибудь спрятаться. Я

выбежал на улицу, и меня вырвало. Потом я пошел домой.

Странно, как я никогда не замечал, что Джо, Френку и другим нравилось все время таскать меня за собой для того, чтобы надо мной смеяться. Теперь я понимаю, что это значит, когда они говорят «свалять Чарли Гордона»!

Мне стыдно.

10-й отчет о том, что происходит.

21 апреля. Я все еще не вышел на работу. Я попросил миссис Флинн, мою хозяйку, позвонить на фабрику и сказать мистеру Доннегану, что я заболел. Последнее время миссис Флинн очень странно посматривает на меня, будто она меня боится.

Мне кажется, это хорошо, что я понял, как все надо мной смеются. Я много думал об этом. Это из-за того, что я такой недотепа и даже не замечаю, когда делаю глупости. Люди считают, что это смешно, когда глупый человек не может все делать так, как они.

Во всяком случае теперь я уже понимаю, что с каждым днем становлюсь умнее. Я знаю знаки препинания и могу правильно писать. Мне нравится отыскивать в словаре трудные слова, и я их запоминаю. Теперь я много читаю, и мисс Кинниен говорит, что я читаю очень быстро. Иногда я даже понимаю то, о чем читаю, и это остается в памяти.

Мисс Кинниен сказала, что кроме истории, географии и арифметики я буду учить иностранные языки. Доктор

Штраусс дал мне несколько новых лент, чтобы я ставил их перед тем, как ложусь спать.

Сегодня мне значительно лучше, но кажется, я все еще немного сержусь на людей за то, что они всегда надо мной издевались и делали из меня посмешище, потому что я был глуп. Когда я, как говорит доктор Штраусс, поумнею и мой К.И. 1 68 утроится, быть может, я стану таким, как все, и люди будут любить меня и относиться ко мне подружески.

Мне не совсем ясно, что такое К.И. Доктор Немюр говорит, что К.И. измеряет степень умственных способностей человека – как весы в аптеке, на которых взвешивают фунты. Но доктор Штраусс не согласился с ним и сказал, что К.И. вовсе не взвешивает интеллект. Он сказал, что

К.И. показывает, насколько можно повысить интеллект, что это вроде цифр на мензурке. По ним видно, сколько еще нужно жидкости, чтобы ее наполнить.

А когда я спросил об этом Берта, который проверяет

1 К.И. – коэффициент интеллекта. (Примеч. перев.)

мой интеллект и наблюдает за Элджерноном, он сказал, что они оба неправы (только я должен был пообещать, что не передам им его слова). Берт говорит, что К.И. измеряет множество различных вещей, в том числе и кое-что из того, что человек успел изучить, и что, честно говоря, этот

К.И. никуда не годится.

Так я до сих пор толком и не знаю, что такое К.И., за исключением того, что мой вскоре превысит 200. Я промолчал, но мне все-таки непонятно, каким образом они узнаю´т, сколько его у вас, если они не знают, ч т о это такое или г д е это находится.

Доктор Немюр говорит, что мне нужно будет завтра пройти испытание Роршаха. Интересно, что эт о такое.

22 апреля. Я узнал, что такое Р орш ах. Это испытание, которое я проходил перед операцией, – то самое, с кляксами на кусках картона. И проводил его тот же человек. Эти кляксы перепугали меня до смерти. Я знал, что он попросит меня найти картинки, и был уверен, что не смогу этого сделать. Я подумал про себя, что было бы неплохо как-нибудь узнать, какие же там скрыты картинки. А может, там вовсе но было никаких картинок. Вдруг это просто хитрость, чтобы выяснить, настолько ли я глуп, чтобы искать то, чего нет совсем. Стоило мне только об этом подумать, и я тут же обиделся на того человека.

– Так вот, Чарли, – сказал он, – ты уже видел однажды эти карточки, помнишь?

– Конечно, помню.

По моему тону он понял, что я рассердился, и это его явно удивило.

– Да, правда. А теперь я хочу, чтобы ты взглянул вот на эту карточку. Что это может быть? Что ты на ней видишь? Люди видят в этих кляксах самые разнообразные вещи. Скажи, что это тебе напоминает – о чем это заставляет тебя думать?

Я был потрясен. Его слова были для меня полной неожиданностью.

– Вы хотите сказать, что в этих кляксах нет никаких картинок?

Он нахмурился и снял очки.

– Что такое?

– Картинок. Скрытых в кляксах. Прошлый раз вы сказали мне, что все их видят и вы хотели, чтобы я их тоже нашел.