Ключи и калитки

— А то не твоего ума дело, — неожиданно резко отозвался десятник. — Ты, Шилок, сюда поставлен вести учёт соляному торгу да взимать с него мыто. Вот сим и занимайся, а чужого не замай!

От такой отповеди чернокафтанник аж отшатнулся. Но… промолчал, проглотил обиду, хотя и видно было, если бы не чужие люди рядом, точно в амбицию полез. Видно по нему, вон как глазами сверкает.

Как бы то ни было, но на этом наше общение с таможней завершилось. Мытарь в сопровождении своих охранников удалился встречать следующий чумацкий поезд, успевший проползти через ворота и остановившийся в десятке шагов от нас у обочины тракта. Ровен, кряхтя и сопя, уполз куда-то за блокгауз, а оставшийся на месте десятник помог Светлане забраться в фургон и, когда та уже готова была скрыться за пологом, неожиданно глубоко ей поклонился.

— Благодарствую за брата, барышня Светлана, — прогудел он. — Он ныне в Усть-Бийском остроге служит, в десятке под началом Лихобора Лиса. Говорил, кабы не твоя помощь ему в травной избе после ранения в ночной сече у Палого холма, помер бы непременно. Так-то… ну а теперь, езжайте со Светом! Ежели поторопитесь, то до заката успеете добраться до постоялого двора Синяя Жжёного. Он хоть и пройдоха, каких мало, но двор его один из лучших на тракте. Передадите привет от Лавра Бобыля, и Синька примет вас со всем вежеством. Ну, прощевайте!

Ха, а я думал, откуда такое благоволение⁈ По уму-то десятник, ввиду наших действий в отношении его подчинённого, вполне мог арестовать нас и доставить в Усольский острог для разбирательства. Понятное дело, что я ему этого не позволил бы, и желающих выполнить приказ об аресте просто раскидал, невзирая на чины и звания, не чураясь и применения наговоров и наработок Яговичей, но… не пришлось. Ну, да оно и к лучшему.

Когда частокол и блокгауз таможни уже скрылись из виду, я вновь позвал Баюна и даже почувствовал, как качнулась на ременных рессорах наша телега, когда ящик Граца, притащенный двухвостым, вернулся на своё законное место. А… ну и Света тихим матерком уведомила меня об этом событии. Собственно, больше никаких происшествий до самого приезда на разрекламированный таможенным десятником постоялый двор не было. А туда мы добрались в тот момент, когда на небе высыпали первые звёзды и солнце уже коснулось горизонта.

Вообще, лесная дорога, по которой катился наш фургон, не особо помогала рассмотреть тот самый горизонт, но постоялый двор Синяя Жжёного, как оказалось, расположился на вершине холма, значительно выше таёжного моря, посреди которого был проложен чумацкий тракт. И для того, чтобы добраться до этого очага цивилизации, нам пришлось свернуть с дороги, следуя указателю, а потом довольно долго карабкаться вверх по широкой тропе, проложенной эдаким серпантином для облегчения пути впряжённой в повозки животине. Но добрались. Почти к самому закату, которым и успели полюбоваться, пока слуги Синяя загоняли под навес наш фургон и выпрягали из него уставшую кобылку. А там и сам хозяин постоялого двора выскочил на широкое крыльцо-веранду, чтобы поприветствовать путников.

— Добро пожаловать на мой постоялый двор, — он растянул губы в радостной улыбке. Выглядел Синяй, как клишированный средневековый кабатчик. Безразмерная рубаха из белёного полотна, без воротника, но с завязками на вороте, вздувалась парусами рукавов, но при этом обтягивала основательное пузо хозяина, кушак вместо ремня на поясе, тёмно-синие портки, заправленные в сапоги из мягкой кожи… без каблука. Синяй оказался невысоким, круглолицым и почти лысым «колобком». Громогласным, улыбчивым и стремительным, как капля ртути. Большая такая капля… со свинорезом на боку. Ну, а куда ж без него-то? В здешних местах без ножа даже детишки не ходят. По крайней мере, те из них, что уже сменили детские длиннополые рубахи на штаны или юбку.

Мы со Светой опомниться не успели, как хозяин постоялого двора затянул нас в дом, оказавшийся довольно просторной двухэтажной постройкой, на первом этаже которой, как выяснилось из торопливой речи Синяя, располагался обеденный зал, кухня, подсобки и баня в пристрое, а на втором находились гостевые покои. Обеденный зал оказался заполнен едва на половину, да и выбор комнат оказался довольно богат. Даже удивительно.