Ключевой инстинкт

История их взаимоотношений усеяна обломками чрезвычайных происшествий. Пора Никите браться за ум. Сколько можно испытывать отца на прочность. Он уже немолодой, здоровьем не блещет.

Никита зашел в дом, и тут же на руки к нему запрыгнул ясноглазый Данилка. Парень поцеловал племянника и подбросил его к потолку.

– Не надо! – забеспокоилась Тамара.

Она подошла к нему, забрала сына из его рук.

– А поздороваться? – Никита удивленно глянул на нее.

– Привет. – Тамара натянуто улыбнулась.

Эта особа не могла простить ему обиды. Как будто это Никита изменял Трофиму, а не она. Зря губы надувает.

– А Трофим тоже здесь? – спросил Никита, заметил, как Тамара вытянулась в лице, и усмехнулся.

– Нет его здесь, – с мрачным видом обронил отец. – В твоем доме он.

– У меня?

Отец промолчал, но Никита уловил его мысль. Тот любил внука, души в нем не чаял, потому и хотел, чтобы Трофим вернулся к Тамаре. Но настаивать на этом не мог, не имел права. Он и сам не помиловал бы жену за измену.

– Пусть Данилка у нас остается.

Никита прошел в свою комнату, вернулся с запасными ключами от своего дома. Пусть Тамара попробует вернуть Трофима. Никита в принципе не против. Уж лучше пусть брат со своей женой сойдется, чем с Марьяной.

Река начинается с ручейка, а запой – с рюмки. Трофим прекрасно знал, что одного глотка будет мало, но все равно рискнул. И вот уже опустела первая бутылка коньяка, выпитая в одиночестве. Все из-за какой-то дуры, которая смогла заморочить ему голову.

Зачем, спрашивается, надо было устраивать весь этот цирк? Позвонил бы ему Симонов, сказал бы, что ста тысяч мало! Он бы все понял и накинул пятьдесят штук на бедность. Марьяна пришла, прикинулась оскорбленной невинностью, набила себе цену. А он купился. Оттого и обидно. Вот и вызверился сегодня на Марьяну.

А если она не набивала себе цену, действительно не хотела, чтобы Глеб брал от него деньги? Вдруг в ней действительно взыграли принципы? А Трофим обидел девчонку.

Не зря же Марьяна написала заявление об увольнении и сразу же ушла с работы, не дожидаясь решения. Трофим бумагу не подписал, но Марьяна завтра в бухгалтерии уже не появится.

Может, потому и потянулась рука к бутылке? Он уже и заму своему позвонил, сказал, чтобы тот брал в свои руки бразды правления.

Трофим поднялся с дивана, хотел идти за второй бутылкой, когда со стороны холла донеслось легкое постукивание каблуков. Вдруг это Марьяна? У Глеба сжалось в груди.

Но предчувствие обмануло его. В комнату входила Тамара. Ее-то какой черт сюда принес?

Трофим выразительно глянул на нее, недовольно нахмурил брови.

– Я у Никиты ключи взяла. – Тамара виновато развела руками. – Он у отца сейчас.

Никиту должны были выпустить из изолятора завтра, но ничто не мешало сделать это и сегодня, на ночь глядя.

– Я сказала, что ты у него, он дал ключи.

Трофим сел на диван, взял со стола телефон, включил его.

– Не надо. – Тамара села рядом, ладонями обжала руку, в которой он держал телефон. – Никита очень устал, завтра позвонишь и отругаешь.

Трофим вырвал руку, но телефон положил на стол. Да, позднее время для звонка.

– Никита считает, что виноват передо мной, – сказала Тамара.

Трофим пожал плечами. Ему все равно.

– А я так не считаю, – проговорила женщина. – Давно уже пора было покончить с этим безобразием.

– Уже покончено. Я здесь, а безобразие – там. – Трофим повел рукой в сторону дома, некогда своего. – Непонятно, почему оно тут.

– Ты должен знать, что твое безобразие осознало свою вину и покаялось.

– Каются в монастыре.

– Надо будет, туда уйду.

– Вот тогда и поговорим. А теперь уходи! – Трофим ткнул пальцем на дверь.

Тамара поднялась, направилась к выходу, но в дверях остановилась.

– Чего встала! Пошла!

Но Тамара стояла, низко опустив голову. Ее плечи подрагивали как у женщины, которая плачет. Только Трофим не купится на ее трагические ужимки. Нашла дурака, пришла, когда он хорошо подшофе, тепленьким решила взять.

– Пошла!

Тамара громко вздохнула и вышла из комнаты. Но только Трофим собрался идти за выпивкой, как она снова появилась. Женщина держала в руке бутылку коньяка.

– Нехорошо в одиночку пить, – сказала она, с тоской глядя на него.

– Нехорошо вообще пить.

– Нехорошо. Но я во всем виновата, поэтому можно.

– Мне твое разрешение не нужно.

– И мне. Я должна выпить.

Трофим кивнул. Да, не дело это, в одиночку пить. Он плеснул Тамаре на два пальца, но она забрала у него бутылку, наполнила бокал чуть ли не до краев и выпила до дна.

– Догнать меня хочешь? – спросил он, с подозрением глядя на нее.

– И догоню.

– Догоняй, – сказал Трофим с едкой усмешкой на губах. – Только на подножку не запрыгивай – прогоню!

– Не запрыгну!

Но Трофим ей не поверил и правильно сделал. Тамара быстро опьянела и стала расстегивать пояс на его брюках.

– Хочешь сказать, что нужно переодеться? – спросил он.

– А еще лучше раздеться.

– Так и сделаю. – Он отправился в спальню, заперся изнутри, разделся и завалился в постель.

А Тамара пусть проваливает. Не простит он ее, нечего ей и мылиться.