Ключ. Возвращение странницы

Мы вынуждены задуматься, не воспользовался ли кто-то одним из оставшихся трех ключей. Перед вами – показания церковного сторожа Фредерика Буша, мисс Браун и священника. Буш говорит, что его ключ висел в шкафу, когда он запер дверь на ночь в четверть одиннадцатого. Второй ключ висел на цепочке у священника, и тот вообще не заходил в церковь. Мисс Браун говорит, что с утра воспользовалась ключом, после чего положила его в ящик, где он обыкновенно хранился, и в церковь более не возвращалась. Полицейский инспектор сказал, что на ключе мистера Харша обнаружен один смазанный отпечаток, похожий на отпечаток указательного пальца, найденный на пистолете. Отпечатки на оружии, несомненно, принадлежат мистеру Харшу. Отпечатки остальных четырех пальцев совершенно отчетливы.

Наличие на ключе нечеткого отпечатка, я думаю, связано с тем, что в кармане, в котором нашли ключ, также лежали носовой платок, спичечный коробок и прочие мелкие предметы. Они, несомненно, терлись о поверхность ключа во время игры на органе. Что касается пистолета, нет никаких свидетельств, кому он принадлежал. Он распространенной немецкой марки. Любой, кто жил в Германии, мог приобрести его и привезти сюда. У мистера Харша не было лицензии на данный пистолет и на огнестрельное оружие вообще. Тем не менее я со скорбью констатирую, что в нашей стране находится огромное количество нелицензированного огнестрельного оружия, большая часть которого – либо армейские револьверы, оставшиеся у ветеранов прошлой войны, либо иностранные «сувениры».

Коронер сделал паузу.

– Итак, леди и джентльмены, таковы факты. Теперь предлагаю удалиться для принятия решения. Я должен заметить, что медицинское заключение исключает возможность несчастного случая. Вам придется решить, покончил ли мистер Харш с собой или был убит.

Присяжные вышли и после недолгого отсутствия огласили вердикт: «Майкл Харш покончил с собой в помрачении ума».

Глава 10

Люди выходили из клуба как будто после похорон. Церемония окончилась, можно здороваться с друзьями и разговаривать, но сдержанно. К сожалению, даже не самые искренние друзья вряд ли назвали бы манеры миссис Моттрам сдержанными. Она явно была возбуждена, а ее ярко-синее платье отнюдь не обезоруживало критиков. Она помчалась – буквально помчалась, по выражению мисс Донкастер, – к мистеру Ивертону и принялась болтать с ним на ступеньках клуба. Все, что она говорила, прекрасно слышали окружающие.

Не удивительно, что мисс Донкастер пустилась в осуждения. Она присоединилась к компании мисс Фелл по пути домой и без малейших колебаний заявила, что считает поведение миссис Моттрам бесстыдным.

– Она преследует, буквально преследует мистера Ивертона! На всю улицу интересуется, «хорошо ли она справилась»! Как будто она сыграла роль в пьесе, а не выполнила серьезную и крайне неприятную обязанность! Я не в силах выразить, что думаю о ее поведении!

Мисс Софи возразила. Она питала слабость к молодежи. Ей нравилась миссис Моттрам, и она ничего не имела против ее флирта с мистером Ивертоном. К тому же тете Софи понравилось ярко-синее платье, пусть оно и не совсем соответствовало событию. Она приготовилась к стычке, которая неизбежно следовала, когда кто-то не соглашался с Люси Эллен.

– Дорогая моя, ты преувеличиваешь.

Мисс Донкастер обратила длинный тонкий нос в ее сторону.

– Если я высказала свое искреннее мнение…

Мисс Софи поспешила перебить:

– Дорогая, на твоем месте я бы воздержалась. Ты же знаешь, миссис Моттрам мне нравится. Она такая милая.

Мисс Донкастер фыркнула.

– У нее куриные мозги!

– Возможно, ты ошибаешься… и потом, в мире так много умных людей и так мало приятных.

Они добрались до калитки. Что бы ни собиралась ответить мисс Донкастер, ее слова пропали втуне, поскольку мисс Софи повернулась, чтобы протянуть руку Дженис, которая, как оказалось, шла позади с Гартом.

– Заходи на чай, милая, – сказала она. – Я бы пригласила тебя на ленч, но, боюсь, Флоренс потребует расчет. Я шучу, конечно, она прослужила у нас столько лет… но ее ворчание будет столь же неприятным. – Тетя Софи вновь повернулась к мисс Донкастер. – Говори, что хочешь, Люси Эллен, но миссис Моттрам – единственная, кто прямо объявил, что не прочь поселить у себя эвакуированных. Пусть даже ей так никого и не дали.

Раздражение переросло в холодную ярость. Мисс Донкастер побледнела и выпрямилась.

– Если ты воображаешь, Софи… – начала она, но мисс Софи поспешила помахать оливковой ветвью.

– Ну-ну, Люси Эллен, не будем ссориться. Никто и не ожидал, что ты поселишь у себя ребенка, когда Мэри Энн в таком состоянии. И я не стану утверждать, что не просила миссис Пратт никого не размещать у меня… я просила, и все это знают. Но к тому времени детей уже разместили. Так удачно сложилось, что никого больше не осталось, иначе, конечно, я сочла бы своим долгом… и, надеюсь, выполнила бы его, даже если бы Флоренс и Мейбл попросили расчет.