Ключ. Возвращение странницы

Мисс Сильвер обменялась с ней рукопожатиями и начала вежливые расспросы о полковнике Олбени, о шестимесячном младенце, которого крестили Майклом в честь изобретателя харшита[14], и о тетушке полковника Олбени мисс Софи Фелл. Похоже, Гарт был на хорошем счету и очень занят в военном министерстве – «Конечно, он приходит домой очень поздно», – а Майкл находился в Борне с мисс Софи. «Для него это лучше, чем быть в Лондоне. А я езжу туда-сюда. Мне посчастливилось заполучить мою собственную старую няню, так что я работаю здесь неполный день и ухаживаю за Гартом».

Зашли еще двое или трое гостей. Мисс Сильвер очень скоро узнала, что мисс Армитедж служит в женской вспомогательной службе военно-морских сил Великобритании, что она болела и сейчас находится в отпуске по болезни, но очень хочет вернуться к службе.

Мисс Сильвер доброжелательно посмотрела на Линделл и сказала:

– Вы должны извлечь максимум из своего отпуска. Приятно проводимое время пролетает на удивление быстро, не правда ли?

– О да…

Мисс Сильвер поняла, что для Линделл Армитедж время не пролетает ни быстро, ни приятно. Она была бледна, под глазами лежали тени. Конечно, она болела, но никакая болезнь не придает девичьим глазам такого страдальческого выражения. Мисс Сильвер было грустно это видеть.

– Вы гостите у друзей? – спросила она.

– У кузины. Вообще-то она мне не совсем кузина. Просто тетя, которая меня вырастила, является также и ее тетей, потому что Лилла замужем за ее племянником Перри Джослином. – Дойдя до этих слов, она оборвала себя, улыбнулась немного застенчиво и сказала:

– Звучит ужасно запутанно, не так ли?

Мисс Сильвер бодро ответила:

– Семейные связи всегда трудно объяснить постороннему. Вы сказали, что фамилия вашей кузины Джослин?

– Да.

– Боже милостивый, вот это совпадение. Так случилось, что я возвращалась сегодня в город с некоей мисс Коллинз, которая собиралась встретиться с леди Джослин.

Линделл, без сомнения, удивилась и даже немного испугалась.

– С леди Джослин?

Мисс Сильвер неодобрительно кашлянула.

– А что, она тоже родственница?

– Да… она жена моего кузена Филиппа.

Это было сказано очень просто, и только когда слова были произнесены, Линделл поняла, что это неправда. Филипп был ее кузеном не больше, чем Перри, но при том что было очень просто объяснить, кто такой Перри, она затруднилась определить Филиппа. Между ней и Филиппом не было двоюродного родства, но убери это определение – и останется слишком много других уз. Она не могла произносить его имя, чтобы не чувствовать, как эти узы тянут ее за душу.

Мисс Сильвер, внимательно наблюдая за ней, почувствовала, что задела за что-то живое и причинила девушке боль. Человек менее наблюдательный и менее чувствительный вообще бы этого не заметил. Это было нечто легчайшее, мимолетнейшее – не по своей сути, а потому, что в этом девушка не признавалась даже себе.

Почти без паузы Линделл вдруг сказала:

– Но Анна не может сегодня ни с кем встретиться – по крайней мере, мне так кажется. Они как раз переезжают в новую квартиру на Тентерден-гарденс. Она сегодня днем перевезла вещи из Джослин-Холта и переехала сама. Лилла Джослин, та кузина у которой я гощу, уехала помогать ей распаковывать вещи. Я не понимаю, как может она поехать на встречу с мисс Коллинз.

– Мисс Коллинз определенно рассчитывала встретиться с мисс Джослин… – Мисс Сильвер помолчала и прибавила: –…под часами на вокзале Ватерлоо.

Линделл посмотрела на нее в некотором замешательстве. Она была сбита с толку и удивлена. Мысленным взором она видела узкую полоску света, золотой проволокой пробивающуюся из-за полуприкрытой двери. Она слышала, как чей-то голос сказал: «Вы могли бы с тем же успехом позволить мне самой написать Нелли Коллинз». Это мог быть голос Анны, но она не была уверена. И какой-то человек ответил: «Не вам судить об этом». Необъяснимое чувство страха и стыда, которое накатило на нее в том коридорчике позади парикмахерского зала, возникло снова. Ее пронизал легкий озноб. Она сказала:

– Не хотите ли еще чаю? Позвольте вашу чашку.

После этого вошел кто-то еще. Девушке уже не пришлось сесть рядом с мисс Сильвер. Когда она проходила мимо, ею завладела миссис Мергатройд, которой требовалось, чтобы кто-нибудь слушал, что она говорила о своей дочери Эдит и ее поистине необыкновенном малыше. И все это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось – плавным бесконечным потоком, и единственное, что требовалось делать в ответ, – это кивать с понимающим видом и время от времени говорить: «Как чудесно!» У Линделл была в этом большая практика. Она, собственно говоря, не могла вспомнить времени, когда бы не знала Мергатройдов. Менялось лишь то, что мистер и миссис Мергатройд с каждым годом делались все толще и толще, несмотря на военное время, и так же постоянно возрастали достоинства Эдит.

Линделл сидела, внимательно глядя на лицо миссис Мергатройд, большое, круглое и белое, порой слишком напоминавшее ей сдобную лепешку.