Ключ Сары

— Старик куда-то ушел, — сказал он жене. — Его дом пуст. Никто не мог сказать ничего определенного. Поэтому я проехал немного дальше, в сторону Орлеана. Я нашел какого-то молодого врача, попросил его поехать со мной, и он согласился. Но проявил заносчивость и высокомерие и заявил, что у него есть более важные дела.

Женевьева закусила губу.

— Я надеюсь, что он приедет. Скорее бы.

Доктор появился только после обеда. Девочка больше не осмеливалась говорить о возвращении в Париж. Она понимала, что Рахиль очень больна. Жюль и Женевьева слишком волновались из-за Рахили, чтобы уделять внимание еще и ей.

Когда они услышали, что прибыл врач, о чем возвестил лай собаки, Женевьева повернулась к девочке и попросила ее побыстрее спрятаться в подвале. Она объяснила, что этого врача они не знают, потому что раньше всегда обращались к другому. Поэтому лучше принять меры предосторожности.

Девочка подняла крышку в полу, скрывающую ход в подвал, и скользнула вниз. Она сидела в темноте, прислушиваясь к каждому слову, долетавшему до нее сверху. Она не могла видеть лица врача, но его голос ей не понравился — он был резким, скрипучим и гнусавым. Он все время спрашивал, откуда взялась Рахиль и где они ее нашли. Он проявил настойчивость и упрямство. Но Жюль отвечал ему спокойно и рассудительно. Он сказал, что Рахиль была дочерью соседа, который на пару дней уехал в Париж.

Но по тону врача девочка заключила, что он не поверил ни единому слову Жюля. Он рассмеялся очень неприятным смехом. А потом принялся рассуждать о законе и порядке. О marechal Petain и новом ви́дении Франции. О том, что подумают в Kommandatur[43]об этой темноволосой, худенькой маленькой девочке.

Наконец она услышала, как с грохотом захлопнулась входная дверь.

Потом до нее донесся голос Жюля. Похоже, он был не на шутку испуган и потрясен.

— Женевьева, — сказал он, — что же мы наделали!

___

— Я хотела бы спросить вас кое о чем, месье Леви. Это не имеет никакого отношения к моей статье.

Он взглянул на меня, а потом вернулся к своему креслу и опустился в него.

— Разумеется. Спрашивайте.

Я подалась вперед, наклонившись над столом.

— Если я дам вам точный адрес, не могли бы вы помочь мне узнать, что сталось с одной семьей? Их арестовали шестнадцатого июля сорок второго года.

— Семья, прошедшая ужасы «Вель д'Ив», — заметил он.

— Да, — ответила я. — Для меня это очень важно.

Он взглянул в мое усталое лицо. На мои припухшие глаза. Появилось ощущение, что он читает мои мысли, видит меня насквозь. Видит боль и печаль, которые я ношу в себе, видит то, что я узнала о своей квартире. Видит все, что со мной произошло нынче утром, видит мои чувства и переживания. Я сидела перед ним и ждала, что он скажет.