Ключ Сары

— Неплохая мысль. Но над ее осуществлением придется потрудиться, должен заметить. Вот эта стена с сюрпризом, я потом тебе покажу. Деревянная обшивка очень толстая. А внутри проложены трубы. Так что будет не так легко, как кажется на первый взгляд.

Я посмотрела на часы. Половина третьего пополудни.

— Мне пора идти, — заявила я. — У меня встреча с Джошуа.

— Что мы будем делать с Зоей? — поинтересовался Бертран.

Зоя закатила глаза.

— Я, в общем-то, могу вернуться на автобусе в Монпарнас.

— А как насчет школы? — напомнил Бертран.

Снова многозначительное закатывание глаз.

— Папа, сегодня среда. А по средам у меня нет занятий в школе, помнишь?

Бертран задумчиво почесал в затылке.

— Помнится, в мое время…

— Выходным днем был четверг, и по четвергам у тебя не было уроков в школе, — насмешливо пропела Зоя.

— Это все ваша дурацкая французская система образования, — вздохнула я. — Выходные дни посреди недели, зато занятия по субботам!

Антуан согласился бы со мной. Его сыновья ходили в частную школу, в которой не было занятий по субботам. Но Бертран, как и его родители, оставался стойким приверженцем французской системы бесплатного среднего образования. Я хотела отдать Зою в одну из двуязычных школ, таких в Париже было уже несколько, но клан Тезаков и слышать не желал ни о чем подобном. Зоя француженка, она родилась во Франции. Посему она пойдет во французскую школу. Сейчас она ходила в лицей Монтань, находящийся рядом с Люксембургским садом. Тезаки вечно забывали о том, что у Зои есть мать-американка. К счастью, моя дочь прекрасно владела английским. Я предпочитала разговаривать с ней только на своем родном языке, да и в Бостоне у моих родителей она бывала достаточно часто. Почти каждое лето она проводила в Лонг-Айленде, в обществе моей сестры Чарлы и ее семьи.

Бертран повернулся ко мне. В глазах у него появился знакомый блеск, которого я побаивалась. Этот блеск означал, что он намерен выкинуть либо что-то очень смешное, либо очень жестокое, либо то и другое вместе. Совершенно очевидно, Антуан тоже знал, что это означает, судя по тому, как он с преувеличенным вниманием погрузился в созерцание своих модельных легких кожаных туфель с кисточками.

— О да, в самом деле, нам всем прекрасно известно, какого мнения мисс Джермонд о наших школах, наших больницах, наших бесконечных забастовках, наших долгих каникулах, нашей водопроводной системе, нашей почтовой службе, нашем телевидении, наших политиках, нашем собачьем дерьме на тротуарах, — разразился тирадой Бертран, улыбаясь и демонстрируя мне свои безупречные зубы. — Мы слышали об этом уже неоднократно, даже слишком часто, не так ли? А мне так нравится бывать в Америке, в чистой и безупречной Америке, где все подбирают собачье дерьмо, в славной Америке!

— Папа, прекрати, это жестоко и несправедливо! — возмутилась Зоя и взяла меня за руку.

___

Выйдя на улицу, девочка увидела соседа в пижаме, который высунулся из окна. Он был хорошим человеком, этот учитель музыки. Он играл на скрипке, и она любила слушать его. Он часто играл для нее и братика, сидя у окна на другой стороне двора. Это были старинные французские песенки, вроде «Sur le pont d'Avignon» или «A la Claire fontaine», а также песни родной страны ее родителей, песни, заслышав которые ее мама и папа пускались в пляс. Мать весело скользила по доскам пола, а отец все кружил и кружил ее, пока оба, обессилев, не падали на диван.

— Что вы делаете? Куда вы их ведете? — воскликнул он.

Его голос эхом прокатился по двору, заглушая плач ребенка.

Мужчина в дождевике не снизошел до ответа.

— Но вы не можете так поступить, — выкрикнул сосед. — Это хорошие, честные люди! Вы просто не можете так поступить!

При звуках его голоса в окнах начали раздвигаться жалюзи, и из-за занавесок стали выглядывать любопытные лица.

Но девочка заметила, что никто не сдвинулся с места, никто не сказал ни слова. Они просто смотрели.