Ключ от всех миров

Мы с Тоготом удивлено уставились на него.

Викториан не спешил отвечать. Расчистив место, он присел у костра, скрестив ноги, вытянул руки к пламени, словно замерз и хотел погреться. Мы ждали. Наконец Викториан заговорил:

– Видите-ли, магия, с которой мы столкнулись, имеет несколько иную природу. Те заклятия, что используете вы, действуют по трансмутационному принципу. Вы произносите формулу, и тут же происходит некое действо. Заклятия, которые принесли в наш мир аморфы, то есть те, которые используют власти, менее действенны потому, что имеют принцип наслоения. То есть, когда вы произносите первое заклинание, практически ничего не происходит. Вы произносите второе – иной направленности – тоже малодейственно. Третье, четвертое… Зато двадцатое заклятие срабатывает практически сразу. Можно сказать, что изначально создается некая магическая среда, и когда вы хотите разорвать эту паутину, вам требуется много больше сил, чем если бы это было заклятие той же природы, что и ваше…

Несколько минут мы молчали, обдумывая услышанное.

– Никогда не слышал о подобной хрени, – пробормотал Тогот. – Никогда…

– Я тоже, – вздохнул Викториан. – Тем не менее, Зеленый Лик рекомендовал снимать слой за слоем.

– То есть штурмовать в лоб не спеша?

– Выходит, что так.

Раздался страшный грохот, и из пентаграммы посыпалось оружие. Мы с Иванычем тут же принялись растаскивать его, укладывая на ветошь на полу.

– А об арсенале-то вы забыли, – в пентаграмме появился маркграф, обвешанный калашами и поясами с боекомплектом. – Но я подумал и решил, что таким непутевым воинам, как этот ОМОН, оружие не нужно, а то… поранятся. – Похоже, сарказм Тогота – штука заразная. – То-то они порадуются.

– Н-да… – протянул Викториан. – Ни пленников, ни оружия… И потери…

– Потери?

– Ну, Бибиулу решил пообедать.

– А заодно позавтракать и поужинать.

– Но… – начал было Иваныч.

Викториан повернул голову в его сторону, и Иваныч замолк под его тяжелым, хмурым взглядом.

– Если ты считаешь, что это несправедливо, что эти люди всего лишь выполняли приказ… свой долг перед страной… то ты не прав. Раз они служат этой власти, то они должны разделить ее вину.

– ?..

– Беда нашей страны не в продажных политиках и взяточниках, а во всеобщей безнаказанности. Если ты служил режиму и во имя его совершал преступления, ты виновен. Судили же мы эсэсовцев за преступления перед человечеством. А разве один кремлевский палач наказан? Нет, эти убийцы и насильники, те, кто еще живы, и по сей день имеют персональные пенсии и считаются почетными ветеранами. Потопили «Курск», обрушили Саяно-Шушенскую ГЭС, погубили сотни тысяч людей… Кто-то сел? Кто-то ответил?

– Прямо Тогот какой-то, – пробормотал я.

Викториан перевел взгляд на меня.

– Нет, я не Тогот. Я тоже виновен.

– ?..

– В конце концов, я родился в этой стране и обладаю властью, чтобы покарать негодяев, пусть не всех… А вместо этого я всю свою жизнь просидел, забившись в щель, занимаясь интеллектуальным онанизмом, по Достоевскому. А теперь вижу, что пора, как говорится, долг Родине отдать.

– Совесть – вещь очень вредная и еще заразная, – вмешался покемон. – А насчет Родины… Ни КГБ, ни ФСБ к Родине никакого отношения не имели. Родина для них – вывеска, не более. Даже не вывеска, а некий забор, закрывающий котлован-помойку. Внешне все благопристойно. Что защищаем? Родину. А точнее? Интересы правящих чиновников? Интересы тех, кто в беззаконие наворовал больше остальных?

– Ладно, – примиряюще объявил Иваныч, шагнув вперед. – Действуем по плану, а все политические споры на потом. Чтобы что-то сделать, нужно вытащить Валентину. Итак, – он повернулся к очкарику. – Мы ждем подробного рассказа от нашего голубка…

* * *

На территорию самой базы мы проникли без забот и хлопот. Тогот с Викторианом перенесли нас к «точке проникновения», как громко назвал это место Иваныч. На самом деле, выскользнув из транспортной пентаграммы, мы оказались на сельской дороге, протянувшейся вдоль леса – густых зарослей тощих полугнилых елей. И что удивительно, этот лес был огорожен ржавым проволочным забором. За спиной у нас раскинулось бескрайнее поле. А низкое серое небо лишь усиливало впечатление всеобщей заброшенности и загнивания.

– Вот вам образчик типично советско-российского хозяйства, – объявил Тогот, ткнув пальцем в покосившиеся столбы, затянутые ржавой, местами полопавшейся проволокой. – А ведь это сверхсекретный правительственный объект.

– Дальше будет хуже, – с усмешкой объявил Иваныч. Выдернув из-за пояса здоровенные армейские кусачки, он шагнул было вперед, явно намереваясь расчистить проход, но Викториан остановил его, поймав за рукав.

– Не так быстро, – пробормотал он. – Тут все не так просто.

А потом присел и уставился на покосившийся забор. В костюме цвета хаки, высоких шнурованых ботинках и бейсболке с длинным узким козырьком Викториан почему напомнил мне Фиделя Кастро. Картина маслом: кубинский партизан, изучающий дислокацию врага.

– Тут все не просто, – снова повторил он.