Ключ от всех миров

– Взяли, – с облегчением вздохнул Алекс.

– Да, если манер нет, то лучше сидеть в тюрьме, – хмыкнул Тогот. В отличие от остальных, он, как мне казалось, нервничал, то и дело поглядывая на часы. Ему не нравилось что-то в происходящем. Вот еще понять бы, что именно.

Время остановилось. Все замерло. И даже вода в реке, казалось, застыла, превратившись в ровное темное зеркало. А потом по реке пополз туман. Медленными волнами он накатывался на берег, словно кто-то незаметно подключил баллоны и стал наполнять сцену театральным дымом. И вскоре мне показалось, что остального мира и вовсе не существует. Остался лишь причал с фонарями и бескрайняя река – даже не река, а океан без конца и края.

Не выдержав, Иваныч посмотрел на часы. Я глянул ему через плечо. До прихода «транспорта» оставалось пять минут.

Несмотря на нервозность обстановки, все молчали. Говорить никому не хотелось. А потом откуда-то издалека с затянутой туманом реки раздались планомерные удары весел. Мы замерли. А всплески, начавшись с едва различимого шороха, становились все громче и громче. Неожиданно из тумана появилась крылатая валькирия. Разом охнув, мы отшатнулись, а Тогот уже было вытянул свои тонкие ручонки, чтобы сотворить какое-то заклятие, но в последний момент остановился. Валькирия была неживой. Это была всего лишь фигура, вырезанная из дерева и почерневшая от времени. Грозная женщина – в шлеме, зато, как сейчас принято говорить, topless[3], стояла, занеся над головой огромный боевой топор и широко расправив кожистые крылья. Лицо амазонки кривилось в глумливой улыбке, а глаза почти вылезли из орбит, то ли от ярости, то ли от удивления.

Еще несколько ударов весел, а потом послышались странные звуки, словно весла поднимали сушить. Само же судно медленно начало поворачиваться к нам бортом, и я, к своему ужасу, увидел почти насквозь прогнившие доски. Как же эта посудина вообще плавает? По всем законам физики, она должна была затонуть еще лет триста назад. Хотя, когда сталкиваешься с настоящим колдовством, ничего нельзя точно сказать.

С грохотом судно ударилось бортом о причал. Причем удар оказался такой силы, что причал вздрогнул, а все мы едва удержались на ногах.

– Эй, там полегче! – прокричал кто-то на корабле.

Ему ответом послужила невнятная реплика.

Корабль застыл, возвышаясь над нами гнилым бортом.

Я явственно ощутил запах смерти и разложения.

– Да это Харон какой-то, – пробормотал я.

– А ты что хотел? Скоростной поезд-экспресс?

– Нет, но…

– Поверь, эта посудина доставит нас к месту назначения в полной целости и безопасности, это тебе не самолет Аэрофлота.

– Да… А бабушки все падали и падали.

Неожиданно со страшным клацаньем костей на причал спрыгнуло два скелета. И это были не какие-то механические игрушки – желтые полированное кости без кусочка сгнившей плоти. И, словно в насмешку над реальностью, у обоих были белые береты с огромными синими помпонами. Я инстинктивно откачнулся, но, похоже, мы их ничуть не интересовали. С корабля бросили канаты, и скелеты ловко привязали «концы» к причальным кнехтам. Мы как зачарованные следили за движениями оживших мертвецов, от которых буквально разило магией – настоящей, неприкрытой магией.

Потом с ужасным скрипом с палубы спустили трап – на вид такой же гнилой, как и сам корабль.

Алекс встал с чемодана. Подошел к трапу, катя чемодан за собой, осторожно попробовал деревяный настил ногой. А потом, вздохнув, чуть воспарил, чтобы колесики чемодана не касались земли, и не спеша заскользил на корабль, держась сантиметрах в десяти над трапом.

– Но мы-то так не сумеем, – пробормотал Иваныч.

– Сумеем, не сумеем… – Я решительно шагнул вперед, все равно деваться было некуда. Осторожно ступив на край трапа, я вздрогнул, доски заскрипели и затрещали под моим весом. Вздохнув, я решительно перенес вес тела на край трапа. Гнилые доски выгнулись, затрещали, но выдержали мой вес. – Что ж, попытка не пытка. – Я решительным шагом начал подниматься по трапу. Тот прогибался, скрипел, трещал, но, тем не менее, вес мой держал.

Где-то на середине трапа я оглянулся. Тогот и Иваныч по-прежнему стояли на причале и внимательно смотрели на меня.

– Ты иди, иди… Мы по очереди поднимемся, а то Боливар может не вынести двоих.

Интересно, возможна ли такая ситуация, при которой Тогот перестанет язвить? По-моему, это нереально.