Ключ от всех миров

– Извращенец и педофил, – и я мысленно представил себе огромный кипящий котел, в котором, распятый на кресте, варился Тогот.

– Вот я и говорю, больное воображение, – проворчал покемон. Однако пусть сам на себя пеняет. Он первым начал. – И на твоем месте я бы делом занялся, а то время-то идет.

Я тяжело вздохнул. Тогот был совершенно прав.

Запустив руку за кровать, я на стене нащупал часть кружевной лепки. Точно в том месте, о котором говорил Оракул. С полминуты я дергал его в разные стороны и наконец, нащупав нужный угол, повернул.

Со скрипом полстены справа от меня отъехало в сторону.

В первую очередь в глаза бросился огромный телеэкран. Там была еще пара кресел, столик с клавиатурой, несколько стеллажей с бутылками, заполненными неведомыми напитками. Войдя в потайную комнату, я опустился в кожаное кресло перед экраном и нажал кнопку включения.

Сразу послышалось странное гудение, экран замерцал. А потом на нем появилось изображение Оракула.

– Вижу, у тебя все получилось, – вздохнул Оракул.

– Да, – подтвердил я. – Внесите.

Два огромных воина Оракула внесли тюк, развернули. На полу лежала моя точная копия, тот, кто вместо меня – Тзара Великого, сядет на трон Крымии и кто будет править от моего имени, выполняя волю Оракула, – идеальный правитель для дикой страны. У меня-то в этом мире была совершенно иная цель. К тому же я не был Тзаром Великим.

– Пока все идет по плану. Теперь, прежде чем я активирую груз, ты должен сообщить мне, где ключ.

– Ключ! – голосом великанов из «Королевства кривых зеркал» повторил Тогот, так что у меня даже в ушах зазвенело.

Глава 6. Три месяца назад

Когда провалишься сквозь землю от стыда

Иль поклянешься: «Провалиться мне на месте!» –

Без всяких трудностей ты попадешь сюда,

А мы уж встретим по закону, честь по чести.

В. Высоцкий, «Марш антиподов»

Нельзя так обращаться с магией. Искусство – вещь нежная. Тут как минер – ошибся, и «здравствуй, небо, земля, прощай». Только вот некоторые пламенные материалисты считают по-другому. А ведь по сути своей разобраться, так и не материалисты они вовсе, а ярые идеалисты. Ведь у них, как у идеалистов, существуешь только ты и то, что ты знаешь. А у упертых материалистов: не может существовать ничего, чего нельзя объяснить с помощью науки. То есть, если материалист откроет дверь, а за ней вместо привычной обосранной лестницы парадняка окажется чистейший песок какого-нибудь пляжа-«баунти», то материалист решит, что сошел с ума. А ведь в нашем мире и не такое возможно, потому и выходит, что самые упрямые материалисты – по сути настоящие идеалисты, ведь все, что они не могут понять, принять и объяснить, для них не существует.

Я к чему веду этот разговор? А к тому, что у большинства сотрудников силовых ведомств мысль, как таковая, напрочь отсутствует. Нет, в некоторых направлениях, как то взимание взяток, выбивание мозгов у подозреваемых, грабеж пьяных – тут мысль летит впереди паровоза, но не дай бог им столкнуться с чем-то таинственным и необъяснимым – наступает полный ступор. Только в этот раз ступор наступил после того, как рвануло, потому как нельзя голыми руками лезть в протоплазму, пропитанную магией.

В итоге от того омоновца, который полез в ванну, осталась лишь кучка дымящего пепла, да по помещению, затянутому дымкой взвешенной штукатурки, прокатилась волна сернистого запаха.

Выпучив глаза, офицер уставился на то место, где секунду назад стоял боец.

– И где?.. – только и смог сказать он.

– Отправился на небеса или в ад, тут уж как Бог даст, – ответил ему невидимый Тогот.

Офицер же, услышав голос, исходящий из пустоты изначально, повернулся ко мне.

– Чревовещатель?

– Ага, – кивнул я. – А еще я крестиком вышиваю.

Тут же мне приложили прикладом по пояснице. Если бы не защитное заклятие, я бы, наверное, после такого удара неделю кровью писал. Но при правильном применении заклятия пули не страшны, а не то что удары качка-дебила. Однако для приличия я скривился, даже от боли вскрикнул. Ну, нельзя же человека расстраивать, а Тогот тем временем продолжал «веселиться».

– А теперь фокус-покус века. Вынос и пропадание, вызывает страх и непонимание. Крекс-пекс-фекс…

И тут саркофаг исчез.

Я-то отлично понял, что Тогот отправил его на нашу новую «штаб-квартиру», а вот офицер ничего не понял, а посему, широко открыв рот, уставился на то место, где несколько секунд назад стояла тяжеленная каменная ванна.

– Все выше, и выше, и выше… – начал напевать Тогот из пустоты. Я не удивился бы, если бы он, материализовавшись, заглянул в широко открытый рот офицера, чтобы убедиться в отсутствии гнилых зубов. – Ну, а теперь пришло время и остальным откланяться.

Офицер побагровел. Лицо его надулось и вспухло. Сеньор Помидор, который сейчас лопнет, и только.