После того как посланник Ирана Афсалеллы вернулся к шаху Насреддину, из Ирана пришло новое послание, теперь уже от имени визиря Садрыагзама. В послании говорилось, что туркмены, если они хотят получить помощь, должны выполнить немедленно одно из условий договора, а именно: отправить в качестве залога в Иран сорок своих семей.
В Серахсе был день отправки этих семей. Стоял гомон, шум, и, хотя уезжало только сорок семей, казалось, что все текинцы покидают родину. Потому что почти все в Серахсе были какая-нибудь да родня друг другу, и провожать отъезжающих собралось почти все население округи. Тут и там валялись бурдюки с водой, заготовленная впрок провизия, подстилки, узлы… Одни тащили уки черных кибиток, другие привязывали их к верблюдам… В общем, все это напоминало большое племя скотоводов, сделавшее привал у колодца с водой.
Ораз-яглы, Каушут-хан, Пенди-бай и Сейитмухамед-ишан стояли чуть в стороне и наблюдали за сборами. Со стороны к ним подскакал человек, спешился и подошел к Оразу-яглы. Это был его сын Сахит-хаи.
— Звали, отец?
Старик переложил посох из одной руки в другую.
— Сынок, хан тебя звал, что-то он тебе сказать хочет.
Сахит вопросительно уставился на Каушута.
— Братишка, я хочу, чтобы ты тоже поехал в Иран. Поедете вдвоем с Мамедрахимом, — Каушут показал в сторону сына Непес-муллы, стоявшего тут же рядом, — и возьмете расписку о том, что сорок наших семей оставлены в залог. Оба вы грамотные, поэтому я вас и посылаю.
— Я готов, хан… — неуверенно ответил Сахит. — Только как мы возьмем эту расписку? Разве нас пустят к шаху?
— К шаху вам идти и не надо. Расписку вам даст его визирь Садрыагзам. А визиря вы легко найдете.
В это время из-за холма Аджигам раздались ружейные выстрелы. Люди повернулись туда и увидели одинокого всадника на холме.
— Да это же Ягмур! И лошадь его! — узнал кто-то.
Ягмур был одним из тех, кто уехал с караваном.
Очевидно, Непес-мулла выслал его вперед, чтобы оповестить людей о благополучном возвращении каравана. Выстрелы были знаком того, что экспедиция закончилась успешно.
Несколько молодых парней уже вскочили на своих лошадей и поскакали навстречу Ягмуру.
Как всегда, почуяв большое скопище народа, появился откуда-то Атаназар-слепец. Он пел все одну и ту же песню, которая вот уже несколько лет как не сходила с его уст. И люди, и даже верблюды оглядывались в его сторону. Впереди шел внук в черной взрослой папахе, и то ли от нее, то ли вправду так было — казалось, за прошедшие полгода он сильно повзрослел.
Многие подходили к Атаназару и здоровались с ним, внук тоже, как большой, протягивал свою руку.
— Атаназар, что слышно, о чем люди говорят? — спросил его Пенди-бай, как только слепой подошел к яшули.
— Люди много о чем говорят. Но больше всего говорят о том, что в Мары пришел Мядемин-хан и хочет или сговориться с текинцами, или наказать их.
— С чего ты взял, старик? — настороженно спросил Ораз-яглы.
Атаназар повернул голову в его сторону, протер глаза, как будто они были зрячими, и ответил:
— Люди так говорят, хан-ага. А то зачем бы ему войско такое за собой вести? Не иначе как воевать.
Сейитмухамед поднял руки к небу:
— Да поможет аллах текинцам! Пусть он сделает так, чтобы пуля Мядемина в него самого попала! Ничего! Мулла тоже не с пустыми руками идет. Найдется кому нас защитить!..
Теперь все ждали возвращения каравана, который вот-вот уже должен был появиться. Но в противоположной стороне на горизонте показались несколько всадников, быстро скакавших в сторону крепости. Когда они были уже довольно близко, переднего из них узнал Ораз-яглы. Это был Бабанияз-аталык. Два года назад Ораз-яглы видел его в Хиве среди приближенных Мядемина. «Видно, прав этот бродяга, — подумал про себя старый хан, — в самом деле Мядемин что-то затевает».
Всадники подскакали прямо к яшули и перед ними остановились. Бабанияз соскочил с лошади, сначала подал руку Оразу-яглы, а потом и всем остальным.
— Саламалейкум! Мы привезли письмо от Мухамеда Эмин-хана и хотим вам передать его.
Бабанияз вынул из-за пазухи своего хивинского дона желтый бумажный свиток и протянул его Оразу-яглы, но старый хан не взял его, а указал в сторону Кау-шута:
— Текинский хан Каушут-хан! Если у вас сообщение, говорите с ним.
Бабанияз-аталык, хорошо умевший кланяться перед ханами, красиво склонил голову перед Каушутом, и его товарищи, все еще сидевшие на своих конях, повторили это же движение.
Каушут взял свиток и повернулся к Сахит-хану:
— Сахит, отведи в дом гостей. Пусть их накормят и дадут отдохнуть.
Сахит кивнул и сделал прибывшим знак следовать за собой.
После того как гонцы ушли, Каушут подозвал Ма-медрахима. Когда тот подошел, Каушут повернулся к Сейитмухамеду:
— Ишан-ага, вы позволите прочитать, что нам прислали?
Ишан кивнул, и Каушут протянул свиток Мамедра-химу.
— «Каушут-хану.
Низкий поклон народу Серахса от Мухамеда Эмин-хана, прибывшего в Мары со своим войском и боевым снаряжением. Каушут-хан, как только мои гонцы доберутся до вас, повелеваю с одним из них сразу же прибыть в Мары. Есть разговор.
Хивинский хан Аллакули-хан оглы Мухамед Эмин».