Ключ от Королевства

— У принца, Лена, одна большая неприятность — он не похож на отца. Не выдерживает никакого сравнения с Обероном… так ему кажется. Собственно, так ему и внушалось с детства. Он робкий, слабовольный, мягкий. Но главное — он не маг. А Оберону хотелось, чтобы его сын был волшебником.

— Ну, — пробормотала я растерянно, — его величество все равно любит…

— Конечно. Но вполовину меньше, чем любил бы сына-мага, похожего на него самого. Разве это не ясно?

Я молчала. Лягушки пели, заглушая Эльвирины вздохи.

— Вы не думайте, Лена… Я прекрасно понимаю Оберона: король не может быть сентиментальным. На нем такая ответственность… Она оправдывает многое. Скажем, он может себе позволить взять чужого ребенка из чужого мира, поставить себе на службу, подвергнуть смертельной опасности…

— Я не ребенок! И я сама выбрала…

— Разумеется. Вы сами. У Оберона всегда так получается — само собой. Нет, Лена, не обижайтесь на меня! И не обижайтесь на Александра, если вам покажется, что он ведет себя глупо. Представьте, каково это: постоянно ощущать свою никчемность рядом с блестящим родителем!

Из лягушачьего хора вырвался одинокий голос солиста. Звук вился, становясь все прозрачней и тоньше, пока не оборвался вдруг обычным хрипловатым «Квак!».

Я провела носком сапога по влажной траве:

— Принц… Э-э-э… Разве его величество…

— Его величество — полководец во главе армии. В военное время. У него есть много других занятий, кроме как щадить нежные нервы принца. — Эльвира грустно покачала головой.

— Но мы ведь придем на новое место? И Королевство отстроится заново? И принц сможет жениться…

Я чуть было не ляпнула «на вас», но вовремя прикусила язык.

— Может быть, — согласилась Эльвира безо всякой уверенности. — Будем надеяться, Лена. Будем надеяться.

Глава 16 АТАКА

Я снова ехала во главе колонны, на этот раз рядом с Обероном. Замыкали строй Ланс и Гарольд — защищали Королевство с тыла.

Отступал лес. Все реже попадались островки зеленой травы. Позади осталась речка. Ветер носил тучи пыли; Оберон на ходу научил меня, как защитить нос и рот от удушливых пыльих стай. К обеду мы перевалили через невысокую цепь холмов, и перед нами открылось песчаное море.

Никогда в жизни не была в пустыне. Меня поразил цвет песка: он был не белый и не желтенький, как на пляже. Он был темно-кирпичный, почти красный. И он не стоял на месте: в сравнении с пляской этих красных гор даже море в шторм показалось бы, наверное, спокойным.

— Привал, — спокойно сказал Оберон, и трубач, ехавший сразу за нами, проиграл мой любимый сигнал из двух нот.

Караван привычно распался — каждый занимался своим делом. Здесь не было воды, зато в избытке имелось топливо — кустарник вокруг был наполовину сухой, мертвый. Суетились слуги, повара; стражники расставляли шатер, комендант везде совал свой нос и всем мешал.

Только Оберон верхом на Фиалке не двигался с места, молчал и смотрел на пустыню. Мне не понравилось выражение его лица.

Подъехал Гарольд. В руке у него было что-то похожее на грязное и рваное махровое полотенце.

— Где взял? — спросил Оберон, не оборачиваясь.

Гарольд махнул рукой куда-то за ближайший холм:

— Там их полно. Целое кладбище.

— Что с ними случилось?

— Сдохли.

Оберон ухмыльнулся:

— Исчерпывающее объяснение… Брось эту гадость.

Гарольд уронил тряпку на бурую растрескавшуюся землю. Я присмотрелась… лучше бы я не присматривалась.

— Что это?

— Хватавец, — отозвался Гарольд бесстрастно. — Хочешь, поедем посмотрим? Погадаем, отчего они все окочурились?

— Гарольд, — сказал Оберон с укоризной.

Странный звук пришел из пустыни — не то вой, не то вздох. Всплеснулся песок, будто на секунду из него вырвались в небо зубчатые стены невиданного замка. Я даже увидела окно, длинное и черное, как кошачий зрачок. «Замок» разрушился на наших глазах, опал, разваливаясь, как все на свете песчаные замки, нам в лица пахнуло горячим воздухом.

— Что это? — спросила я шепотом. — Мы туда пойдем?!

Фиалк щелкнул своими крокодильими зубами, покосился весело и бесшабашно. Оберон потрепал крылатого коня по шее:

— Пойдем, Лена, пойдем… Нет другого пути.

И мы пошли.

Оберон вел караван, и мохнатые копыта Фиалка оставляли в красном песке ровную, как строчка, борозду. Король ни на секунду не опускал посоха: «прощупывал» дорогу впереди. Удерживал громады песка, которые то поднимались, оставляя нас на дне глубокой ямы, то опадали, и тогда караван оказывался на пике высоченной горы. Ни одна волна пока нас не накрыла, но от песочных танцев кружилась голова. В карете маялись принцессы, бледные до зелени — их тошнило. То одна, то другая перегибалась из окна в приступе рвоты. Заходился кашлем канцлер, даже стражники приуныли.

— Пойди скажи им, чтобы держались! — крикнул мне Оберон, не сводя взгляда с песчаной горы на пути каравана. — Осталось немного! Скажи, мы скоро выйдем на ровное место!

Я развернула коня. Песок обладал странным свойством: по нему можно было скакать, не проваливаясь, но стоило на секунду остановиться — и ноги, и копыта, и колеса увязали.