Ключ от Дерева

– Ничего себе бедные! – возвел очи долу Гвинпин. – Вон какие морды наели! – И он указал почему-то на Лисовина, хотя стоящий рядом Снегирь имел гораздо более цветущий вид. Бородач только руками развел, встретив мстительный взгляд куклы.

– Ну-ка остынь, почтенный Гвиннеус, – негромко проговорил Травник, пристально глядя на куклу. – Дело, видишь ли, серьезное, а балагана вокруг и так хватает. – И он жестом указал за окно, откуда доносились уже явно фальшивые звуки рожков и скрипок.

Гвинпин громко засопел, однако взгляд друида не выдержал, отвернулся. С минуту он обиженно молчал, затем попытался улыбнуться (или это только показалось Яну). На Травника он старался не смотреть.

– Не бог весть что мне и поручили-то… – пробормотал он, глядя исподлобья на друидов.

– Ты говори, а мы уж сами решим что и как, – нахмурился Лисовин, и Март положил ему руку на плечо.

– Ну и решайте, – огрызнулся Гвинпин. – Птицелов велел встретить вас и передать, что ждет господ друидов у замка Храмовников, что на русинской дороге. Он сказал, что вы непременно пожелаете с ним переведаться и что время для этого пришло. Птицелов просил не мешкать, потому что он и его люди намерены в скором времени покинуть эту страну. У него вы можете найти ответы на все вопросы, которые вас волнуют сейчас.

– Больше он ничего не прибавил? – гневно воскликнул Збышек. Книгочей улыбнулся горячности приятеля и покачал головой.

– Прибавил, – откликнулся Гвинпин. – Он еще велел кланяться человеку по имени Ян Коростель и передать, чтобы он впредь подбирал себе компании поприличней и… побезопаснее.

– Именно так и сказал? – беззвучно проговорил Травник. Гвинпин, однако, услышал, молча кивнул и опустил голову, насколько это могло получиться у деревянной куклы.

– Это они, – сказал Книгочей, и Травник, как секунду спустя и кукла, молча кивнул.

– А с тобою что дальше? – спросил Март. Гвинпин нахохлился и стал очень похож на настоящую, хоть и диковинную, несуразную птицу.

– Ничего, – просто ответила кукла. – Они сказали, что я им больше не нужен, могу идти куда захочу. Правда, я еще не решил, куда я теперь пойду, да мне в общем-то и все равно.

– Наверно, это оттого, что ты вырос, – сказал задумчиво Збышек. – А может, ты стал расти с тех пор, как стал свободным.

Яну пришло в голову, что первое впечатление о Гвинпине было скорее всего обманчивым. Он почувствовал, что начинает испытывать симпатию к этой смешной и трогательной всеми брошенной кукле, вдруг выросшей в одночасье и даже не заметившей этого, потому что ее уделом было развлекать, забавлять других и вечно прятаться, скрывать, что она тоже может видеть, слышать, радоваться, что у нее тоже есть своя гордость, а она просто не успела научиться держать свои чувства в узде. И он вдруг вышел вперед, на середину круга, и обнял куклу, поймав искорку удивления в глазах Травника.

– Давайте возьмем его с собой! Куда он один в этих краях – ни дома, ни крыши, ни словом перемолвиться… Кто знает, может, он еще немного вырастет!

Збышек шагнул к Яну и порывисто обнял его. Лисовин усмехнулся в бороду, и даже сдержанный Книгочей улыбнулся краешками губ, что было высшим проявлением чувств с его стороны за все время пути. Гвинпин же совершенно стушевался и, опустив голову, стеснялся отчаянно.

– Я не против, почтенный Гвиннеус, – сказал Травник. – Дело для тебя найдется. Сейчас же нас интересует твой хозяин, да и в деревне надо что-то делать. Не скрою, нам кое-что о нем известно, из прочего о многом догадываемся. Что им от нас нужно, этому Птицелову и его людям, ты не знаешь? Подумай хорошенько, не торопись. Может быть, ты слышал какие-нибудь разговоры, они упоминали наши имена, прозвища?

– Птицелов никогда не разговаривал со своими людьми при нас, только с Кукольником перекидывался одной-двумя фразами. После представления нас всех собирали и складывали в мешок, а я чаще всего оказывался на самом дне. Когда они уходили из деревни, Птицелов вытащил меня из мешка и велел спрятаться в пустом доме, найти вас, когда вы сюда придете, и передать это послание. Потом забросил меня на чердак, и они ушли.

– Так он не стал писать никакой записки, не привязал к тебе какое-нибудь послание на листочке или лоскутке? – с тревогой в голосе спросил Книгочей.

– Не-ет, а что? – непонимающе замотал головой, а значит, и всем своим тучным телом Гвинпин.

– Получается, что он знал о твоих способностях, и, видимо, давно, – подытожил Травник, обменявшись с Книгочеем понимающими взглядами. Тут даже клюв у Гвинпина посерел от страха. Он бессильно опустился на низкую, грубо сколоченную табуретку и часто-часто задышал. Травник нагнулся к нему, слегка встряхнул и посадил на подоконник.

– Интересный тип этот твой Птицелов, ничего не скажешь. Однако пора и в деревню выйти, людям нужно как-то помочь. Да и тебе не мешало бы на свежий воздух, а то вон сколько потрясений за одно утро, немудрено, что голова кругом поехала. Пошли.