Ключ на тридцать два

Страх как двигатель. Интересно, встречалось ли такое у кого-то еще? Ну да, как же! У всего нашего общества. Только на страхе и едем. Боевой генерал идет вдоль строя – офицеры ссут в ботинки.

Генерал прибывает в часть для проверки, устраивает совещание. Через полчаса четыре полковника стоят в углах наказанные, пятый уволен, потому что углы закончились, генерал запрыгивает на стол, орет матом, что в последний раз прощает он им такое раздолбайство (но в другой раз пощады не будет!), спрыгивает со стола и уезжает. Боевая дисциплина в порядке. Моральный дух поднят донельзя.

«Да засунь ты себе в задницу этот протокол!!!»

Думается, что движение из страха в безопасность – это основное движение людей в такой системе. А поскольку вариантов других просто нет, люди готовы ломать друг другу шеи только за то, чтобы продержаться немного подольше или забраться немного повыше. Угадайте, кто в таком случае забирается выше. Ага, те, у кого способность ломать шеи развита лучше. Таланты? Какие, к черту, таланты!

Человек, который шеи ломать не умеет, вряд ли куда заберется. Так только, принеся в жертву какую-нибудь часть своего организма, сможет подняться на несколько ступенек вверх. Нервы расшатает, сердце угробит, язву заработает, покомандует немного и сдохнет от инсульта лет в сорок, оставив жену, двоих детей и невыплаченную ипотеку. Хуже всего, конечно, с ипотекой. А муж… ничего – она другого найдет. Покрепче. Эволюция, конкуренция, выживание. Так это и работает.

Выход тут один – жить настоящей минутой. Даже не днем. День – сильно много. До вечера можно не дотянуть. Потому – минутой. В самый раз. Так точно не надо ждать отставки.

Иной раз думаю, что зря я умный. Интересно, до сорока дотяну?

Все-таки жалко того директора. Он действительно грамотный, образованный, уважающий себя и других человек и специалист, каких мало.

Будь собой

Утро. Включил телевизор. На всех каналах развлекалово – шоу для поднятия настроения и утренней бодрости: «Доброе утро», «Проснись и пой», «Подними свою задницу», «Подними свою бабу, чтоб подняла тебя» и другое. Миллион вариаций при сохранении сути:

«Мы с вами три часа, чтобы разбудить вас и зарядить энергией на весь день. Между прочим, с отличным кофе… А вот и он, в красных чашках…» – И дальше пошла реклама.

Улыбки с утра. Представляю, с какими рожами они встают с кровати в полпятого, чтобы уже с семи часов в студии улыбаться во всю ширину своего рта и весело бодрить народ столицы, и регионов, и всей остальной Земли. Здесь без шуток: важно разделять понятия и называть регионами все то, что не является столицей. Это не я придумал, если что. Так принято говорить, если живешь в столице. Я живу не в столице. Ну, вы это и так уже поняли.

Смотришь на этих ведущих и сам начинаешь улыбаться: заразно. На это и расчет. И расчет правильный. С хорошим настроением сделаешь больше, а экономику надо поднимать. По крайней мере до первой планерки: там тебя и твое настроение быстро вернут на место.

А пока с экрана сплошным потоком льется хорошее настроение и лозунги вроде: будь собой, будь индивидуален, твори, создавай, будь свободен, кофе, чтобы проснуться, книга возле камина, укрытые пледом колени (твои или твоей загорелой бабы). Чушь собачья. Набор бестолковых, оторванных от реальности фраз, по сути своей похожих, как братья-близнецы.

Если гламурная дура утром не выпьет кофе, то глаза у нее не откроются. Давай объясни это дяде Лёне, всю жизнь проработавшему слесарем на заводе. У него все лицо изъедено химозой, которая там обращается: поры стали большими и забитыми уже не смываемой сажей или чем-то вроде. Когда он говорит, голова его непроизвольно дергается. То же самое – руки. Не иначе, влияние химии и начальства на психику. А так он мужик хороший, как говорят, «добрый». Ага, если только услышал от бабы в отношении мужика характеристику: «Ну, он добрый» – знай, что нафиг он ее не интересует как мужик, а так, поплакать только. Но это к слову. Я ж не баба. Да и дядя Леня мне не любовник, если уж на то пошло. Но он на самом деле и без всяких шуток добряк, с которым всегда приятно поговорить или водки выпить (других напитков он не признает).

– У нас вообще дурдом. Сейчас же… это… надо везде спецодежду носить. Любые работы в спецодежде.

– Да-а-а, – многозначительно мычу я.

– А представь, если летом, жара, – продолжает он. – Надеваешь каску, всю спецодежду. У нас же и белье специальное. Ботинки эти. А еще противогаз у тебя тут висит. Еще страховка. Пристегиваешь себя и лезешь задвижку менять. Даже если на два метра лезешь, все равно страховка нужна. И очки… Очки обязательно. За очки штрафуют даже… Дурдом…

– А раньше как было?

– Так не было. Никто не следил.

Я смотрю на его морщинистое, изрытое лицо и понимаю, что действительно так не было.

– Это вот, только недавно ввели, – продолжает он. – Год назад, может. Мучаемся теперь.

«Все же меняемся к лучшему», – думаю.

– Но это ж вроде как безопасность, – говорю.