Ключ к тайне

Кому в этот миг придет в голову, что во Франции ей уже не подвластен и клочок земли, что в Ирландии волна мятежа подступает к самым стенам Дублина, что веру она поддерживает лишь настолько, насколько это требуется, чтобы заслужить звание ее защитницы?

Королева проплывает в первый ряд к своему креслу; необъятные юбки кринолина колышутся вокруг ее бедер, жесткий кружевной воротник обрамляет лицо, и весь ее костюм сверкает и переливается драгоценными камнями и жемчужной россыпью.

Она улыбается, но глаза ее зорко глядят вправо и влево: вот она милостиво принимает поклон, вот мысленно отмечает, что та бедняжка чересчур вырядилась, а этот, насколько ей помнится, заслужил выговор.

За ней следует сэр Уолтер Ралей. Он начальник стражи. Затем идут сэр Джозеф Уильямс, несколько иностранных послов, лорды, леди… Сэра Роберта Сесиля нет между ними. Он, как всегда, дома, за работой.

Расправляя юбки, Елизавета усаживается, затем кивком головы и движением веера приглашает сесть остальных. Шуршание шелков и шарканье ног… Двор садится.

Из-за занавеса выходит Хор, кланяется королеве и начинает:

О, если б муза вознеслась, пылая,
На яркий небосвод воображенья,
Внушив, что эта сцена – королевство,
Актеры – принцы, зрители – монархи![18]

Представление продолжается. Актеры ходят по сцене, с пафосом декламируют стихи. С галереи доносятся торжественные звуки трубы. Королева одобрительно улыбается и смеется шуткам комедиантов.

В узком проходе за драпировками Бербедж наталкивается на Сомерса и шепотом ругает его:

– Что вы здесь торчите? Ваш выход еще не скоро.

Сомерс отходит в сторону, прижав руку к груди, и Бербедж пробегает мимо, спеша надеть доспехи для следующей сцены.

Как только он уходит, Сомерс возвращается на прежнее место. Я представляю себе, как он прячется в складках длинного занавеса, нервно покусывая губы.

В это время на сцене Эксетер говорит королю Франции:

Он заклинает вас любовью Божьей
Отдать корону, пожалев несчастных,
Которым жадною, разверстой пастью
Грозит война. Он говорит: падут
На вашу голову убитых кровь
И слезы горьких вдов, сирот, невест
О женихах, супругах и отцах.[19]

Близится роковой час.

Сцена окончилась. Придворные французского короля удалились, протискиваясь мимо Сомерса, который, сжавшись в комок, старается скрыться в складках занавеса.

Хор занимает места. Заведующий шумовыми эффектами склоняется над пушкой и, насторожившись, ждет. Рука Сомерса снова прижата к груди. Он тоже ждет своей реплики…

Вот она. Вслед раздается могучая канонада бутафорской артиллерии, от которой вздрагивает сама королева в своем кресле и пламя свечей беспокойно мечется в шандалах. Взоры всех обращены на Бербеджа: он выступает вперед – доблестный рыцарь, одетый в доспехи…

Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом?[20]

Все идет как обычно. Никто ничего не замечает. Никто не заметил, как судорожно колыхался занавес, когда Сомерс бился в руках дюжих стражников, которые, заткнув ему рот, буквально вынесли его на руках в актерскую уборную, где мы с Кит никак не можем отдышаться и прийти в себя после бешеной скачки.

Представление продолжается. И никто не знает, что самая важная реплика так и не была никем подхвачена.

Глава двадцать пятая После спектакля

Спектакль окончился.

Пока актеры переодевались, я сидел в уборной и слушал их болтовню. Бербедж и Шекспир были вызваны к королеве принять поздравления по поводу спектакля. Одна из королевских фрейлин с большой таинственностью увела за собой Кит.

– Когда королева узнает обо всем, она, наверное, пожелает тебя увидеть, – сказал ей Шекспир. – Ведь не можешь же ты идти в таком виде!

– Почему?

– Выдавать себя за мальчика перед ее величеством? Она придет в бешенство, если когда-нибудь узнает об этом.

– Ладно, – согласилась Кит, слишком измученная, чтобы протестовать, и дала себя увести.

Я сидел, набив рот едой – впервые за целый день, – и в перерывах между глотками отвечал на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.

Джона Сомерса увели в другую часть дворца и послали за лордом Сесилем. Мы сделали свое дело. Теперь я хотел только одного: спать. Но рядом со мной появился сэр Джозеф Уильямс и с таким жаром начал поздравлять меня, что чуть не оторвал мне руку.

– Пригладь волосы и идем со мной, – сказал он. – Королева ждет.

Когда я ковылял рядом с ним по залам дворца, я меньше всего походил на юного героя: после целого дня, проведенного в седле, у меня дрожали колени и подкашивались ноги. Я был счастлив, когда мы наконец подошли к двери, у которой стояла стража, вооруженная алебардами.