Ключ к тайне

- Тогда слушайте. Вы имеете полную возможность стать образованными людьми. А за образование многие из нас в Аркли дали бы ой-ой как много! И кто знает, может быть, вам предстоит еще другие страны повидать... съездить за границу.

- Да знаю я! - нетерпеливо перебил ее Дик. - Но меня тошнит даже подумать об этих вещах, когда другие люди не могут иметь того же самого.

- Погодите, я еще не кончила. Так умножайте же свои знания - книги, путешествия, иностранные языки - и употребите их на пользу международного пролетариата.

Они посмотрели на нее с сомнением.

- Это единственный правильный путь, - убежденно продолжала Уин.- А от того, что вы напялите на себя спецовку и станете подравниваться под язык рабочих, проку будет не ахти как много. Если вы заглянете в историю борьбы рабочего класса, вы увидите, что многие из самых преданных делу борцов были выходцами из семей, подобных вашей. И, по-моему, вернуться домой - ваш долг. Только, чур, не забывать нас - тех, кто остался в Аркли.

- Мы-то не забудем, - пообещали они.

На другой день в поезде, где-то между Челтенхемом и Глочестером, Дик вдруг нарушил неприятное молчание:

- А как насчет духового ружья?..

Дядюшка Монти вздрогнул, пробудившись от дремоты:

- Ружья? Но, кажется, я уже достаточно убедительно объяснил тебе, Ричард. Люди не имеют права владеть собственностью, если сам факт этого владения превращается в угрозу для других людей.

- Это все, что я хотел услышать, - пробормотал Дик, поворачиваясь лицом к окну.

Губы его скривились в горькой усмешке, когда, прижавшись щекой к холодному стеклу, он вглядывался в проносившуюся за окном тьму, как бы различая в ней картины грядущих битв.

Послесловие

Когда англичане вспоминают о прошлом своей страны, они часто называют ее «веселой старой Англией».

Эти слова то и дело встречаются в газетах, в радиопередачах, в речах политических деятелей, даже в учебниках истории.

Когда же она существовала — эта знаменитая «веселая старая Англия»? Может быть, еще лет тридцать назад, когда нынешние старики ворчуны были молоды?

Как раз в эти годы переносит нас последняя из повестей Джефри Триза, напечатанных в этой книжке.

Из первой мировой войны Великобритания вышла победительницей. Она присоединила к своим огромным владениям новые огромные территории в Азии и Африке Но в ее собственном доме, на английских островах, творились странные дела. Казалось бы, теперь Англия могла без помех идти вперед. Но через десять лет после конца войны она производила товаров меньше, чем перед войной.

Страна была богата, как никогда, но по ее дорогам бродили сотни тысяч нищих людей — «Согласны на любую работу!»

Страна была сильна. Английские дипломаты присвоили себе звание «арбитров» — верховных судей в делах мира. Им тогда еще удавалось оттеснить нахальных янки. Но у них за спиной английские рабочие готовили всеобщую стачку и очень решительно потребовали: «Руки прочь от Советской России!»

Да, это была скорей тревожная, безработная, хмурая Англия, и, пропутешествовав по ней вместе с юными героями Дж. Триза, вы, вероятно, повторите слова одного из них:

— Ничего себе веселая Англия!..

Может быть, «веселой» Англия была раньше, лет сто назад, в те времена, о которых Дж. Триз рассказывает во второй своей повести?

Казалось бы, почему и не повеселиться: совсем недавно одержана трудная победа над наполеоновской Францией, расширились заморские владения, выросло влияние на международной арене. Но в собственном доме — ропот недовольства. «Этот ропот, смутный, но упорный, был подобен перекатам приближающегося грома», — пишет Дж. Триз. И вот уже прославленный полководец герцог Веллингтон, разбивший под Ватерлоо самого Наполеона, отважно принимает на себя командование обороной Лондона. От кого? От английских рабочих и фермеров!

Движение, охватившее в те годы всю Англию, получило в истории название «чартизма» — от слова «charter», что значит «хартия», «петиция». Главное требование этой мирной петиции — право голоса для трудового народа. Люди верили, что судьба их изменится, если в Вестминстерском дворце вместе с лордами, богатыми купцами и фабрикантами будут заседать рабочие и фермеры. Желания у многих были поначалу самые скромные, вовсе не революционные. Вот что писал поэт-чартист:

Хочу я домик и доход,
Не больше сотни фунтов в год,
Овцу, корову и телят,
Зеленый маленький лужок,
Куда б сгонял их пастушок...

Но парламент не принял Хартию, хотя под ней стояло больше миллиона подписей. Решимость рабочих возросла. Англия была накануне революции...

Ф. Энгельс в своем исследовании о положении рабочего класса Англии подробно и внимательно проследил все чартистское движение. Упоминает он и о предательстве, история которого стала одним из центральных эпизодов повести Дж. Триза.