Ключ к спасению (СИ)

— Ну во времена, которые были еще до грехопадения большинства ангелов, у твоего Большого Босса было несколько, скажем, «элитных» ангелов. Их принято называть архангелами. Всего их семь. До грехопадения было несколько больше, — тут Люси выдержала паузу, о чем-то задумавшись, но вскоре продолжила рассказ. — Среди них был и Габриэль, второй приближенный к Большому Боссу архангел. Принято считать, что он, как и Михаэль, является Архистратигом, то есть вторым главнокомандующим армией Божьего войска после Михаэля. Его основная задача — открывать тайное знание Большого Босса избранным Им людям, но иногда он выступает и в качестве ангела смерти, являясь за душами людей, которые достойны пройти сквозь райские врата. Ни один из ангелов не осмелится назвать свое чадо таким именем, покуда Он не пожелает… Или пока сам Габриэль оставался в живых.

— То есть, он мертв?

— Ранее считалось, что да. Теперь, раз сложились такие обстоятельства, получается, что ты и являешься Габриэлем.

— Невозможно. Я же…как бы…девушка.

— Абсурд! Переродиться ты могла как самим собой, так и девушкой, что и получилось. Ангелы считались бесполыми существами, но лишь с некоторых пор Большой Босс все же решил наделить их внешними различиями, дабы армия ангелов могла пополняться самостоятельно. Они не плодятся, как кролики, но потомство все же воспроизводят. То, что тебя назвали Габриэль, говорит о многом. Как-то мне рассказали, что во время битвы Большого Босса, в придачу со свитой, и одного из восставших против него архангелов, Люцифера, который смог переманить на свою сторону одну треть Его войска, непосредственно между Люцифером и Габриэлем состоялась схватка. Исходом этой схватки стало то, что оба просто поубивали друг друга. Глупо, я бы сказала, но факты остаются фактами. Не думаю, что первоисточники стали бы лгать, это было бы бессмысленно… Так вот, суть в том, что такие высшие существа, как архангелы, всегда перерождаются. Когда — это только вопрос времени. И твое, очевидно, подошло как раз в тот день, когда ты и появилась на свет. Странно только то, что, как мне объясняли, архангелы помнят все свои прошлые пережитые жизни, если такое и случалось, а вот ты — не помнишь.

— А в чем такая уверенность, что я вот прям именно тот самый Габриэль? Ну, Габриэлей много в мире, я уверена.

— Я тебе уже сказала. Габриэль со способностями — один единственный в своем роде. А раз уж ты чистый ангел, значит и оба твоих родителя были ангелами, разумеется. Так что если тебе дали такое имя, то значит это ничто иное как воля Большого Босса. Имя Габриэль слишком громкое, чтобы нарекать им второго крылатого. Так понятнее?

Габриэль переваривала информацию. Она, как и Джейсон, задумалась о родителях, ведь у нее была похожая история: она росла в приюте. Родителей своих знать не знала, но всегда хотела узнать кто они; почему решили ее оставить. Неужели они не желали ее? Она была обижена, хотя непрестанно ждала, когда они вернутся за ней. Ей так хотелось обнять свою маму, отца (если был и он), несмотря на то, что ее бросили на волю судьбе.

В детстве она часто глядела в окно, что стояло у главного входа в приют. Наблюдала, следила, вдруг порог приютских ворот пересекут ее родители, сразу узнают свою дочь, заберут домой, где они зажили бы счастливой жизнью, но этого не случалось. Год шел за годом, девочка росла, наблюдая лишь за тем, как других детей забирали в семью не родные по крови, но все же родители.

Габриэль ужасно не хватало родительской ласки, больше даже ласки матери, отчего она тосковала. В приюте ее не обижали. Она, сколько себя помнила, была добрым и хорошим ребенком, слушала своих воспитателей, отчего часто ловила похвалу. У нее были подруги, друзья, с которыми она вместе росла, играла и веселилась в одних стенах, однако тоска всегда сопровождала ее.

Стоило остаться ей наедине со своими мыслями, как отчаяние и обида брали верх над ней. По ночам она много плакала, но никому об этом не хотела рассказывать. Несмотря на то, что некоторые воспитательницы успокаивали тем, что за ней еще придут, что она обретет таких родителей, которые будут ее любить, но она продолжала накручивать себя, что своим настоящим родителям она была без надобности, а еще не понимала, зачем тогда она вообще появилась на свет, чтобы впоследствии от нее отказались.

Когда она обрела семью и покинула стены приюта, ей исполнилось тринадцать лет. Габриэль никогда не забудет того чувства, которое испытала, когда одна из воспитательниц сообщила ей, что ее хотят забрать из приюта. Это была радость. Огромная радость.

Ей казалось, что счастливее ее самой больше никого нет. Девушка прекрасно понимала, что эти люди не являлись настоящими родителями, но они стали родными даже больше, чем те, что осмелились отказаться от нее. С тех пор печали она не знала. Тоска оставалась лишь по друзьям из приюта, с которыми она старалась поддерживать контакт.