Ключ из желтого металла

Поставив кружку в раковину, я пошел к выходу. О куртке, бумажнике и телефоне можно было не беспокоиться, какая, к черту, разница, приснятся они мне или нет, если рано или поздно я снова проснусь в треугольной комнате, окруженный своим скудным скарбом. Знаем, плавали.

Я спустился по лестнице, совершенно не чувствуя прикосновения ног к ступеням, шел, как по воздуху, но не падал, даже равновесия не терял, – и на том спасибо. Но холод дверной ручки все-таки ощутил. Это меня приободрило и одновременно испугало. Вдруг все-таки не сон, а… Что именно – об этом я даже думать не хотел.

А выйдя на улицу, я понял, что запланированное сновидение о прогулке по ночному Кракову мне пока не светит. Потому что никакой улицы, строго говоря, не было. Зато под ногами наконец появилась земля. Сколько угодно прекрасной твердой почвы, поросшей густой, свежей травой. И звездное небо над головой имелось, в неограниченном количестве. И величественные деревья, опознать которые в такой темноте я не смог бы, даже вооружившись определителем растений. И больше ничего. В смысле, никакого города. Ни людей, ни мостовых, ни автомобилей, ни единого жилого дома. Даже здание гостиницы, из которого я только что вышел, уже благополучно растворилось в ежевичной черноте ночи. Правда, где-то далеко на холме горели огни костров. Но я вовсе не был уверен, что хочу встретиться с теми, кто их разжег. Чур меня, чур.

– Это Карродунум, – негромко, но очень четко произнес за моей спиной мужской голос.

Я вздрогнул и обернулся, готовый ко всему. Однако представшее моему взору зрелище вовсе не требовало какой-то специальной подготовки. Передо мной был человек примерно моего роста в надвинутой на глаза жокейской кепке – то ли тот, который требовал у Гражины остатки сваренного для меня кофе, то ли просто обладатель аналогичного головного убора. Сон-то, конечно, мой, а все равно поди разбери, кто тебе снится, когда лица почти не видно.

– Карродунум? – эхом откликнулся я. – Что за Карродунум?

– Поселение, которое было здесь задолго до начала строительства Кракова. Это его огни на Вавельском холме, видишь? О Карродунуме писал во втором веке Клавдий Птолемей из Александрии, а больше, кажется, никто. Но это неважно. Важно, что город помнит, чем был когда-то. И иногда любезно показывает избранным гостям. Он не понимает, что мы можем испугаться. Вообще не ставит вопрос таким образом. Многие города хорошо знают, что такое человеческий страх, некоторые на нем жиреют, но Краков не из их числа. Он правда не понимает. Не сердитесь на него.

– Я и не сержусь. Но проснулся бы с удовольствием, честно говоря. Прямо сейчас.

– Просыпаться, когда сочтешь нужным, – полезное умение. Плохо, что вы им до сих пор не овладели. Но сейчас оно вам не пригодилось бы. Вы совсем не похожи на спящего. Я в этих вещах более-менее разбираюсь.

– То есть все это безобразие – наяву?

– С моей точки зрения – да. Но не стану ее вам навязывать. Решайте сами.

– Но все это, – я развел руки в стороны, – настоящее?

– Даже не знаю, что вам сказать. Доверьтесь своим ощущениям. Потрогайте дерево, например.

Я послушно положил ладонь на ближайший древесный ствол. Он был холодный, влажный и шершавый. Впрочем, оконное стекло в тамбуре поезда, к которому я вчера то и дело прислонялся лбом, тоже было холодное, и что с того? Это совершенно не помешало мне несколько минут спустя проснуться в купе, а потом еще раз, и еще.

– На самом деле, конечно, один черт, – вздохнул я. – Сон, явь, как ни назови, а пережить это все равно придется.

– Разумный подход.

– А вы кто? – спросил я. – Часть всего этого? То есть к чудесному видению полагается экскурсовод?

– Хорошая идея, – обрадовался обладатель жокейской кепки. – Будь моя воля, я бы, пожалуй, именно так все и устроил. При каждом чудесном видении – по экскурсоводу. Насколько стало бы проще. Но на мой счет вы заблуждаетесь. Я – не «часть всего этого». И тем более не экскурсовод. Такой же залетный гость, как вы. Правда, вы попали сюда, можно сказать, нечаянно, а я – осознанно. Более того, мне пришлось приложить определенные усилия. Например, допить ваш кофе – верный способ взять след, не терять добычу из виду и оказаться рядом в самый что ни на есть подходящий момент.

– Так это все-таки вы были в кафе у Гражины, – почему-то обрадовался я.

– Конечно. Я и кепку специально оставил, чтобы вы меня сразу опознали.

– Но зачем? – спросил я.

Не то чтобы меня сейчас действительно всерьез волновала причина поведения человека, который, что бы он сам ни говорил по этому поводу, скорее всего, мне снится. Но надо же как-то поддерживать разговор.

– Пришло время кое-что обсудить. А днем, в кафе, была неподходящая обстановка. Вас полностью захватили байки Гражины, ее пирожки, суета вокруг ключа и неразбериха в вашей собственной голове. Немудрено, на вашем месте я бы чувствовал себя примерно так же. А вот Карродунум – самое подходящее место для деловой беседы. Я имею в виду, здесь вы будете более внимательным слушателем, чем в любом другом месте. И более доверчивым.

– Это еще почему?