Ключ

Молния ослепила на миг. Спичкою полыхнула мачта. Оглушительно грянул гром, и небо, наконец-то, разверзлось ливнем. Море встало на дыбы. Он увидел, как замерли арбалетчики на Клыках. Как обслуга аркбаллисты перестала крутить ворот, натягивая тетиву, когда поднялись, побежали навстречу друг другу и схлестнулись, разбивая суда в щепы, две гигантские волны. Море успокоилось так же внезапно, как и разбушевалось. По поверхности воды плавали лишь обломки вёсел, куски обшивки и бочонки с адской огненной смесью. Дождь, ушатом опрокинувшийся над всем городом, барабанил, гася волны. Гавань разглаживалась, покрываясь, словно гусиной кожей, пупырышками дождевых капель.

Едва лошади пронеслись сквозь пустые трущобы, едва копыта зазвенели по брусчатке, разразилась гроза, и воин натянул поводья. Девочка последовала его примеру. Кони гарцевали на месте, пританцовывая. В конце узкой улицы какие-то люди тянули куда-то гружённые хламом телеги.

Марк тронул коня шагом. Девочка отстала. Волк потерялся в лабиринте домов.

— Я генералиссимус Марк, — сказал он, подъезжая ближе.

Его знали в лицо. Он рассчитывал быть узнанным, но рёв приветствий ошеломил его.

— Марк! — кричал то один, то другой, пока не понеслось дружное «Марк! Марк! Марк!». Из домов, подворотен и переулков выходили навстречу новые и новые люди.

— Гляди, гляди-ка, Крысеныш! — На мальчишку показывали пальцем. Базарного воришку тоже знали в лицо.

Марк поднял руку, и толпа стихла. Вперёд, стягивая шапку, вышел ремесленник. Кажется, сапожник — воин с трудом различил цвет почти сорванных, заляпанных кровью нарукавных лент.

— Мой генерал! — Он обращался так, как должны были обращаться к Марку солдаты. — Мы все знаем. Про обстрел с моря, — он махнул рукой назад, где полыхали, не затухая и под дождём, городские кварталы, — про чёрных в городе. Ваши гвардейцы прочитали для нас послание, которое передали из замка по облакам. Мы выловили много белгрских ищеек, — ладонь нырнула за пазуху, и закачались серебряные кресты на цепочках, — а ваши люди поймали для вас клирика и страта. Мы отведём вас.

— Хорошо, — кивнул Марк и, привстав на стременах, крикнул: — Спасибо вам, люди Далиона!

Ответный рёв заложил уши. Толпа снова принялась выкрикивать его имя. Марк склонился в седле, поманил сапожника пальцем.

— А теперь ещё раз. Где мои гвардейцы, где дружинники и как дела во дворце?

— Не извольте беспокоиться, — ответил сапожник, берясь за стремя, — ваши люди всего в паре кварталов отсюда. Целая шайка чёрных ряс пытается отбить клирика и страта, а то бы вы встретились с ними прямо здесь. Дружинники наводят порядок на улицах. Чтоб никто не грабил честных горожан и их дома. А дворец стоит целёхонек. Чего ему сделается?

— Спасибо, — поблагодарил Марк. Оглядел толпу и вновь вскинул раскрытую ладонь. — Жители города! Возвращайтесь в свои дома! Помогайте тушить пожары! И будьте начеку! Нас ждёт ещё белгрское посольство, — последнее он пробормотал едва слышно.

Сапожник прочёл по губам, тронул за ногу:

— Что? Не всё ещё кончилось?

— Увидим, — ответил Марк.

Глава 24

Дождь лил сплошным потоком. Не унимаясь, бушевали пожары. Языки пламени лизали мокрое дерево, и пар вился над досками.

— Надо уходить отсюда, капитан. — Щербатая девчонка смотрела, как огонь стелется прямо над головами и огненные капли срываются на пол. Кухня на первом этаже дома была уже пуста. Они использовали всю соль и уксус. Им больше нечем было тушить адскую смесь. — Второй этаж прогорает, скоро рухнет.

— Мы уже пробовали, и чем это кончилось? — Младший капрал зубами затягивал повязку. Арбалетный болт прошил плечо насквозь, едва не задев лёгкое. — Без помощи нам не выбраться.

— Как скажете, капитан. — Встав на колени, она помогла затянуть узел. Крепко, но не передавливая рану.

— Спасибо, и прекрати называть меня капитаном, — сказал он.

— Может, отвлечь их как-то? — Она протянула руки к трепещущим язычкам пламени, будто греясь. Улыбка блуждала на её губах. А потом, вздохнув тяжело, опрокинула на огонь стоявший рядом мешок. Белая пыль поднялась столбом. Комната медленно наполнялась запахом, похожим на запах жареных орешков — запахом жжёной муки.

«Странная», — подумал младший капрал, даже не пытаясь вообразить, что за мысли могут занимать нищебродку.

— Капрал! — Пригибаясь невольно от огня, гудящего над головой, солдат выбежал из кладовой. Там должен был быть спуск в подвал. — Ливневые стоки слишком узки и заполнены водой. — Он присел рядом, натянул ворот рубахи повыше, опасаясь капающей с потолка горючей смеси. — Мы захлебнёмся раньше, чем спустимся в канализацию.

Капрал кивнул. Посмотрел задумчиво на связанных монахов.

— И всё-таки я попробовал бы. Хотя не представляю, как нам управиться с ними. — Страт лежал спокойно, глядел в глаза, слушал внимательно. Будто рот его не был заткнут кляпом, а локти не скручивал, выворачивая руки из суставов, обрывок верёвки. Клирик весь взмок. То ли от страха, то ли от жара полыхающего совсем рядом огня.