Ключ

— Неправда, я его и пальцем не тронул. А он меня мог бы здорово покалечить. Он сильный и на много превосходит меня в весе, килограммов на сорок, не меньше. Если бы задел, действительно, от меня осталось бы мокрое место.

— Имеешь еще одну причину для радости, и тут ты прав… А может, я его, своего отца, люблю больше всех на свете, и он, когда трезвый, пушинки с меня сдувает.

— И часто бывает трезвым?

— Часто. Запои у него раз в месяц, а то и реже. А смотри, как он меня с мамой любит, как одевает, как заботится о нас. Взгляни, какие он мне вчера туфли подарил.

— Хорошие туфли, — сказал Демид.

Туфли и в самом деле были чудесные, легкие, белые, на высоком изящном каблуке.

— А ты зазнался, подумаешь, знаменитый самбист…

— Знаменитого самбиста из меня не выйдет, — сказал Демид, — колено не позволяет. А ты, собственно говоря, откуда знаешь о моем увлечении самбо?

— Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьба: если мама позовет зачем-нибудь, не приходи больше к нам…

— Хорошо, не приду.

Все, стук-стук-стук легонькими каблучками по бетонным плитам — и исчезла Лариса. Демид немного постоял, раздумывая, почему она не хочет его видеть.

Медленно пошел, неся в руке чемоданчик с инструментами, дотащился до угла, взглянул — улица Тулуза. Здесь же Павлов живет! Вот с кем поговорить, душу отвести, да и посоветоваться надо — схема-то в кармане лежит.

На третий этаж, где была квартира Павловых, он махнул одним духом, нажал кнопку, за дверью мелодично прозвучала музыкальная фраза. «Обязательно нужно и себе такой звонок поставить, красиво звучит», — мелькнула мысль.

Валерия Григорьевна обрадовалась Демиду, как родному.

— Кого это так ласково встречают? — спросил, выходя в коридор, Павлов. — О-о! Проходи, гостем будешь. Мы всегда рады тебе!

— Можно подумать, что давно не виделись, — засмеялся юноша. — Семен Александрович, почему вы в наш шестой цех частенько заглядываете? — спросил он, пройдя в комнату и уютно усевшись в кресло напротив хозяина.

— Ну а как же иначе? Нельзя замыкаться в своем десятом — туда зайдешь, там поглядишь, может, ума-разума и прибавится.

— А мне разведка донесла, будто вы интересовались, как я работаю.

— Славно, когда работает разведка. Сейчас ужинать будем.

— Спасибо, я по пути зашел, видите, в рабочей робе.

— Снова кому-нибудь краны ремонтировал?

— А что поделаешь? Не откажешь, если людей вода заливает.

— И то правда. Ничего, рабочая роба не укор. Иди, мой руки.

Демида охватило радостное ощущение встречи с близкими людьми, блаженное сознание, что тебе рады. Словно родных нашел.

— А я собиралась к тебе, хотелось взглянуть, как ты обжился на новом месте, — говорила Валерия Григорьевна, — да все времени не выберу.

— Это уж точно, — согласился Демид, — дни летят, просто оглянуться не успеваешь. Утром — на работу, с работы — домой, там всегда кто-нибудь просит помочь, потом в учебники надо заглянуть, ведь скоро экзамены, посмотришь на часы — уже последние известия — десять тридцать, пора спать. Вторник и пятница — спортзал, ну где время взять?

— В университет пойдешь или в политехнический?

— В университет, на мехмат.

Снова вмешалась в разговор Валерия Григорьевна:

— Просто стыдно, что до сих пор не выбралась к тебе. Ну, как ты, устроился?

— Да вроде все нормально, — отозвался Демид. — Некоторые вещи от Ольги Степановны перекочевали ко мне — кресла, тахта и шкаф. Чисто, пыль вытираю, и паркет блестит. Но если правду сказать, как-то неуютно. Пустая она, моя квартира.

— Ольга Степановна как поживает?

— Хорошо, купили мы с ней детские телефоны, прекрасные аппаратики, работают на плоских батарейках от карманного фонарика. Теперь у нас прямая связь — нажмет она на кнопку, у меня звонок: «Здравия желаю, Ольга Степановна»!

— Здорово придумал. А с нами нельзя такую связь установить?

— Нет, детские телефоны работают на сто метров.

— Прошу к столу, — ласково пригласила Валерия Григорьевна. — Соловья баснями не кормят.

Была она такая веселая и приветливая, так искренне рада встрече с Демидом, что юноша совершенно неожиданно сказал:

— Валерия Григорьевна, оказывается, я вас очень люблю. Вот давно не видел и не думал об этом, а увидел — и понял: люблю вас так, что прямо сердце заходится…

— Вот и прекрасно, — засмеялась Валерия Григорьевна.

— Я тебе дам «люблю», — нарочито сердитым голосом вмешался Павлов. — Найди себе девушку и люби на здоровье.

— Может, когда-нибудь и найду, а любить буду того, кого хочу. Разве можно запретить любить? — Демид посмотрел Павлову в глаза. — Живому человеку всегда нужно кого-нибудь любить.

— Ты прав, — сказал Павлов. — Любить надо обязательно. Есть люди, которые думают, будто можно прожить, только ненавидя зло и борясь с ним, а оказывается, одной ненависти мало, обязательно нужно еще и любить. Но над всем этим у тебя еще будет время поразмыслить. А пока расскажи лучше, как живешь? Обед сам варишь?

— Нет, перешел на общественное питание, но ужин готовлю сам.

— Тогда ешь. Смотри, какие карпы. Язык проглотишь.