Ключ

Продев флейту в петлю на поясе, девушка бережно взяла кобру, и, повесив ее себе на шею, позволила той свернуться ожерельем. Старуха, перемежая речь шутками-прибаутками, ходила по кругу с жестяной миской. Истертые, потерявшие форму монеты звонко падали на дно жестянки. Огромный черный кот, расположившийся на старухином плече, равнодушно позволял себя гладить. В просторной зале собралась большая часть дворцовых гвардейцев. Это были едва ли не единственные свободные полчаса во всем расписании казармы, позволявшие встретиться и поговорить почти с каждым солдатом дворцовой охраны. Нинель и ее бабка — древняя слепая старуха — были здесь, кажется, своими людьми. Девушка ничуть не удивилась, увидев Никиту в казарме, видно Анатоль, как и обещал, успел уже зайти в трактир и предупредить Рола обо всем случившемся. Никита порадовался возможности лишний раз связаться с домовым и кивнул девушке.

Ремни амуниции распутывались с трудом. Пальцы не гнулись, а внимание предательски рассеивалось. Хотелось снять меч и, наконец, расслабиться. Каменная стена казалась неправдоподобно уютной, о нее так и тянуло опереться.

Никите даже не дали освоиться в новой обстановке. Едва успев получить амуницию, он был вызван на аудиенцию к самому главнокомандующему и сразу же был определен в ряды королевской стражи. Распоряжением десятника вторую половину дня он стоял в карауле. Никогда еще его рабочий день не был столь однообразен и скучен. После краткого инструктажа он четыре часа проторчал у высокой сводчатой двери, даже не догадываясь, что же он охраняет.

Дворец был поразительно пуст. За все время караула мимо прошмыгнула лишь пара-тройка страшно расторопных придворных и всего один посетитель переступил порог охраняемых покоев. В свое время успешное окончание аспирантуры освободило Никиту от несения службы, к сожалению, здесь он не мог даже заикнуться об этом. Из разговоров в казарме он понял, что ему невероятно повезло. Не один год примерной службы требовался, чтобы пробиться в штат королевской охраны, и никогда еще до этого вольнонаемный дружинник не становился гвардейцем — элитой Далионской армии. Капитан Вадимир — крестьянский сын — совершил небывалый шаг по карьерной лестнице всего лишь сменив казармы дружинников на казармы гвардейцев. И новые назначения стали главной темой толков и пересудов.

Кожаный ремень, наконец, скользнул в кольце, и Никита чуть не уронил оружие на пол. Никто не заметил его промаха. Положив меч рядом на стол, как здесь делали многие, Никита устало опустился на широкую лавку. Его напарник, с которым он делил все четыре часа на карауле — молодой крепкий парень, младший отпрыск провинциального барона, сызмальства готовившийся к службе в столице — прошел между столами, кивнул вопрошающе на место рядом. В руках он держал деревянное блюдо с парой мисок и кусками разваливающегося, дышащего паром хлеба. Кивнув в ответ, Никита с тоской подумал о том, что ему тоже надо бы сходить за своей долей. Присев за стол, Алан принялся за еду.

— А ты чего? Смотри, еще полчаса и вечерняя поверка. Сейчас не поешь, до утра голодным останешься.

— Веришь? — сил нет.

Живо мелькавшая ложка замерла в воздухе.

— Да ладно... Ты ж, считай, не делал ничего. Это ведь тебя в оборот еще не взяли, некогда всем. Да и десятник осторожничает, уж больно тобой главнокомандующий интересуется... сокол. — Ухмыльнувшись, Алан снова уткнулся в миску, считая тему исчерпанной.

Никита нехотя поднялся и побрел на раздачу, получать свою пайку. У длинной стойки его перехватил Вадимир.

— Ты где сел? Разговор есть.

Алан уже успел очистить блюдо и теперь стоял у открытого очага, внимательно слушая общую беседу. Вадимир сел напротив, неодобрительно скользнул взглядом по мечу: уходя за едой, Никита так и оставил его на столе.

— Почему оружие без присмотра бросил? Может тебе его вовсе не надо? Еще раз увижу — пеняй на себя.

— Больше не повторится, — Никита почувствовал как, обдав жаром, прилила к лицу кровь.

— Я, брат, тебя не видел сегодня... Занят был... Но ты тут под моим присмотром и под моей ответственностью, завтра я примусь за тебя всерьез. — Вадимир надолго замолчал, пристально глядя в глаза, и Никита не смел отвести взгляд. — Да ты ешь, время-то идет... Ну и как служба? Что делал?

— На карауле стоял. — Никита разломил хлеб.

— Что, сразу? — Вадимир заметно удивился. — Главнокомандующий приходил, что ли?

— Приходил. Хвалил.

— Тебя? — капитан ухмыльнулся недоверчиво.

— Да нет... вообще. Гвардию.

— А. — Вадимир вновь о чем-то задумался. Солдаты и офицеры вокруг пришли в движение, кто-то сметал со столов крошки, кто-то поправлял амуницию, было видно, что эти пол часа относительно свободной жизни скоро закончатся. Никита торопливо доедал подостывшую кашу, поглядывал на ушедшего в себя капитана. Тот пристально всматривался в столешницу — не видя, по лицу совершенно невозможно было угадать его мысли.

— Вот что, года рождения не знающий и родства не помнящий, ты ведь не из Белгра... Страт все про тебя наврал.