Ключ

Рокти дернула повод в сторону. Гикнув, она вдруг ожгла Сумрака плетью, и тот рванулся вперед, в степь. Никита пронесся галопом с десяток метров прежде чем кубарем слетел с седла. Падая, успел увидеть, как бегущая рядом волчица вытянулась, подалась вперед, прыгнула длинно и, сбив рыжую с ног, покатилась, подминая ту под себя. Упав, наконец, на спину, Никита замер, не в силах перевести дыхание. Сердце молотом бухало в ребра. С большим трудом ему удалось перевалиться на живот, сесть не получилось, и он стал на четвереньки.

Напротив, глаза в глаза, держа лисицу за уши, и прижимая к земле всем весом, лежала Иола. Она дышала тяжело — ее пасть была полна шерсти — пыталась перехватить лисицу за загривок и глядела на человека исподлобья. Рыжая вертела головой, вырываясь, и шипела, скаля мелкие, острые зубы.

Из-за плеча вдруг раздался голос Рокти.

— Ну! Прими же ее, Никита! Прими!

Рядом, пригвоздив к земле примятые стебли, упал нож. Волчица поднялась, став вдруг вровень со стоящим на четвереньках человеком. Она все еще держала лисицу за уши, лапой чуть прижала буроватое тулово, пушистый рыжий хвост метался из стороны в сторону. Янтарные глаза светились яростью.

— Прими! — дохнуло над ухом, и Никита взялся за деревянную рукоять. Другой рукой попытался придержать лисицу, даже сквозь кожу перчатки почуял крупную дрожь, бившую зверя, ощутил, как поднимается от ладони, передается дикий, животный страх, запаниковал. Острие засапожного ножа само ткнулось под лапу. Почувствовав сопротивление, Никита замер, но, увидев полные агонии глаза лисицы, разом, одним плавным нажатием довершил начатое.

— Хорошо! — Рокти опустила руку на плечо, и Никита вздрогнул. Волчица убрала лапу с трупика. Ясень присел рядом, вытащил свой нож, собираясь снять шкурку.

Никита почувствовал, что его мутит. Пошатываясь, он поднялся, наконец, на ноги. Бедра горели, упав, он свез себе локти, удивительно, что не сломал еще шею. Руки тряслись. Он посмотрел на окровавленный нож и разжал пальцы. Нож бесследно канул в высокой траве. Очередным приступом дурноты накатило воспоминание: пьяная драка на рабочем участке, отчаянная попытка отнять нож у одного из зачинщиков, и точно такой же, полный агонии внезапно протрезвевший взгляд... Он получил два года за убийство по неосторожности. Тогда он поклялся себе, что никогда больше, ни за что не притронется к оружию. И вот теперь... Никита сглотнул невесть откуда взявшийся ком в горле. Принялся выбирать нацеплявшийся на джинсы репей — хоть так пытаясь отогнать нахлынувшие вдруг воспоминания.

— Что это было, Рокти? К чему? Проще было убить меня сразу, еще у ручья. — Голос дрожал от ярости. Лишь страх закатить форменную истерику удерживал его от крика.

— При чем тут я? — Удивление Рокти было неподдельным, — это Иола. Она хотела посмотреть на тебя в деле.

Он замер. Оглянулся на волчицу. Та занялась уже освежеванной тушкой. Похрустывали разгрызаемые косточки. Волчица расправилась с лисицей в три приема. Никита отвел взгляд. Ясень, поднявшись, протянул ему флягу. Никита принял ее с благодарностью.

Оглушенный, он успел сделать глоток, прежде чем понял, что за дух ударил ему в ноздри, закашлялся, и едва подавил очередной рвотный позыв. Фляга была полна еще теплой лисьей крови. Он спешно отер губы, ладонь и рукав куртки измазались в густое и липкое. Дурнота подступила к горлу, но злость не позволила сблевать прямо на траву. Он выпрямился. Пошел прочь — от палящего солнца, под своды леса. Едва не задев Рокти плечом, ткнул флягу ей в руки.

Он не успел сделать и шага, как за спиной раздалось низкое, утробное рычание и стокилограммовая туша повалила его на землю, придавив. Дыхание разом перехватило, он больно ударился ребрами, прокусил губу. Сзади сграбастали за куртку и принялись мотать из стороны в сторону, возить лицом по траве.

Он видел разлетающиеся от лица капли крови. Пытаясь проследить полет хотя бы одной, отрешенно подумал, что волчица взбесилась и сейчас разорвет ему глотку. В следующий момент ему удалось перекатиться чуть на бок, подтянуть колени к груди и рывком сбросить с себя тушу. Никита развернулся, готовый по локоть сунуть руку в пасть волчицы — придушить тварь.

Его сжатый кулак пришелся Ясеню прямо в кадык.

Минуту Ясень недоуменно глядел своими полупрозрачными голубыми глазами. Потом захрипел. Раз. Другой. На третий он выплюнул комковатый сгусток. Потом глаза его стали белыми. Он встал, едва разогнув колени. Чуть покачиваясь, направился к Серому. Через шаг хрипел, пытаясь сказать что-то, но каждый раз дело оканчивалось очередным багряно-красным плевком в траву. Тогда он просто всплескивал своими по-обезьяньи длинными руками. Рокти, побледнев, замерла в несвойственной ей нерешительности, полуопущенная рука безвольно сжимала флягу. Волчица стояла так тихо, что ее можно было бы не заметить.

Подойдя к лошади, Ясень расчехлил арбалет.