Клипер «Орион»

Малайцы и тараджи с благоговейным страхом смотрели на Рюккерта. Его багровое лицо, подергиваемое судорогами, являлось для них верным признаком того, что в это время среди них находится богиня смерти Кали и в образе устрашающей богини Бхавани вселяется в этого избранника. Такой человек незаменим в бою, он стоит сотни воинов, и его можно с уверенностью посылать в самые опасные места. Все они в эти минуты уверились, что «краснолицый» — именно тот человек, с чьей помощью они захватят корабль.

— Какие славные люди, — сказал Воин Андреевич, когда катамаран отошел от борта клипера. — А как вам нравится наш барон? Вы заметили, Николай Павлович, как на его лице отразилось даже что-то вроде огорчения, когда он выражал сожаление, что не может побыть с нами.

— Не знаю, не знаю почему, но я все еще не раскаиваюсь в своем мнении относительно барона. И вот сейчас вы уловили в его лице сожаление о предстоящей разлуке, а я — фальшь. Может, потому, что я не люблю сентиментальных немцев.

— И я сентиментален, Николай Павлович, и не вижу в этом ничего зазорного.

— Нет, вы другое. Вы не сентиментальны, а доверчивы, вам нравится открывать в человеке хорошие черты.

— Грешен. Люблю, мамочка моя, и это вы верно подметили. Хотя, не скрою, довольно часто ошибаюсь, и все же во мне не иссякает вера в прекрасные тайники человеческой души.

— Извините, ради бога. Но кому не приятно убеждаться в хороших сторонах окружающих? И я бы хотел, да в данном случае меня преследует мысль, что он все время настороже, что-то замышляет, какую-то гадость, и если не делает ее, то лишь потому, что считает: время еще не пришло.

— Нет, вы неисправимы, голубчик. Вообще вы человек справедливый, недаром вас любят матросы, но в данном случае… Знаю, что вами движет благородная цель оградить всех пас от опасности, хотя какая опасность? Что он может! Ну, хорошо. Завтра он съедет на берег, и у нас воцарится прежнее доброе согласие.

— Я бы его сейчас отправил и на целые сутки приблизил это время.

— Как можно! Такая будет обида. — И, желая переменить неприятную для своего помощника тему, он спросил: — Вы, надеюсь, поедете на праздник?

— Нет.

— Ну вот вы уже и обиделись. Барон — бароном, а праздник — праздником. У нас единственный случай в жизни увидеть действа в честь бога Шивы. Должен вам сказать, что пресимпатичный бог этот Шива. Давайте по очереди. Вначале вы, а потом я. Ну, мамочка моя? Пожалуйста!

— Хорошо, — с неохотой согласился старший офицер. — Извините, сейчас будем подходить к берегу, брать воду.

— Ради бога! Распоряжайтесь!

Старший офицер торопливо ушел, и командир остался один на мостике под тентом, сел в свое бамбуковое кресло, прикрыл пеки и отдался неторопливым мыслям. В то же время on находился и курсе всех событий, связанных с клипером: ловил каждый звук, каждое слово, мгновенно восстанавливая, что кроется за ними. Захрустели звенья якорной цепи: ее травят, чтобы стать ближе к берегу, там в ста саженях от воды доктор, вернее, юнга нашел родник с каменным бассейном, а доктор провел исследование и нашел воду отличной, теперь вода побежит по шлангу прямо в танки и к вечеру заполнит их. Слышался скрип талей, слова команды: тянут такелаж. Мягко шлепнулось что-то тяжело — корзина с зеленью спущена на палубу ловкой рукой матроса, стоявшего на талях.

Он думал о семье, оставленной в Севастополе. Уже больше года, как от жены нет писем. Утешало одно: в Севастополе было тихо, он находился пока за гранью кровавых событий. Но как далеко до него! Из Владивостока туда сейчас не добраться. На Транссибирской магистрали идут бои. Города и станции переходят из рук в руки то белых, то красных, то чехов, то японцев. А там, за Уралом, тоже фронты, бои. На севере — англичане, они же я на востоке и в Черном море. Франция также не отстает — целит на захват юга Украины. Американцы… Они пока действуют осторожно под нажимом демократических сил. Советской России сочувствуют во всем мире рабочие, интеллигенция. Это в какой-то мере сдерживает интервенцию, но надолго ли… Почему Лебедь и Громов уверены в победе?.. «Танечке завтра пять лет!» — неожиданно вспомнил оп и тихо засмеялся, представив розовощекое; золотоголовое существо. На душе у него вдруг стало тихо и радостно, как в первый день пасхи, когда прощены все грехи, а новых еще не набралось.

Бревешкин забористо выругался, подбадривая матросов, тянувших марс-топенант. Старший боцман правит рангоут со шлюпки, передавая приказания при помощи флажков.