Клинком и сердцем. Том 3

Лучано отвел от нее взгляд, и ему снова стало больно, словно кто-то всадил в него нож и провернул в ране. На синьорину смотрел грандсиньор Дункан. Держа под руку синьору Элоизу, он немного склонился к ней, что-то говоря, но глядел при этом только на Айлин, и столько в этом взгляде было бессильной ярости, нежности и тоски, что Лучано захлебнулся чужими чувствами, как в тот день, когда магистр пустил его в свой разум.

Айлин, словно почувствовав этот взгляд, обернулась и ответила магистру своим, быстрым и таким же горько-тоскливым, а потом поспешно отвела глаза.

«Безумцы! - выдохнул про себя Лучано. - Как они смогут жить в одном городе и никогда себя не выдать?! Слава Всеблагой, что счастливый влюбленный муж, словно токующий тетерев, ничего не замечает, но если это увидит кто-то еще, если расскажет Бастельеро, если… Безумцы! Нельзя вечно скрывать кипящий металл запретной страсти, рано или поздно он прожжет мрамор любого самообладания».

***

Ладонь Айлин пойманной птицей замерла в его руке, и Грегор сжал ее чуть сильнее, одинаково боясь и выпустить, и сжать слишком сильно. Как же прекрасна его невеста! Нет, теперь уже его жена! Какое нежное слово… Его драгоценная леди и любовь!

А праздник шел своим чередом, и все было безупречно, именно как он и хотел. Только вот Кэдоган со своим портретом едва все не испортил. Нет бы нарисовать что-то приличное, как Галлахер! А глядя на картину с качелями, Грегор словно летел в пропасть, и сердце сладко замирало, но стоило подумать, что кто-то еще увидит его Айлин такой…

«Повешу в своем домашнем кабинете, — подумал он. - Все равно там никто, кроме меня, не бывает. А вот работу Галлахера можно и в галерее Бастельеро выставить, в той части, где не семейные портреты, а просто коллекция картин.» Он снова тихонько пожал пальчики Айлин, подводя ее к месту новобрачной, и с радостью увидел едва заметную улыбку на бледных губках жены. Как же восхитительно она себя держит! С каким великолепным достоинством! Даже на возмутительную выходку Кэдогана бровью не повела, хотя любая женщина почувствовала бы себя оскорбленной. Да, детские забавы в Академии бывают излишне вольными, но все, что там происходит, в стенах Ордена и должно оставаться!

Он опустился рядом с Айлин на свое место во главе стола и постарался незаметно оглядеться. Как и положено на свадьбе, новобрачных усадили посередине небольшого стола, предназначенного для членов семьи и самых почетных гостей. По правую руку от Грегора сел старый лорд Мэрли на правах его старейшего родственника, за ним - лорд Аларик и Люциус со своей женой.

Кузен, как и ожидалось, был исключительно тих и благонравен, подошел с поздравлениями и вообще вел себя с исключительной любезностью. Разумеется, Грегор поставил бы фамильный склеп Бастельеро против общей ямы на кладбище для бедноты, что Люциус не забудет обиду, но… кого волнует, что там думает этот мерзавец, пока ведет себя прилично?

Из кровных родственников Айлин на свадьбе оказались только ее тетка по матери и молодой Ревенгар, но он больше не считался братом невесты, следовательно, лорда Артура усадили с остальными гостями. А место рядом с Айлин заняла королевская чета и уже за ними последней села вдова Арментрот.

Конечно, обычай позволял пригласить остальных дочерей Морхальта, приходившихся Айлин близкой родней, они-то к Ревенгарам не имели никакого отношения, но… если его невеста не пожелала видеть драгоценных тетушек и кузенов с кузинами на собственной свадьбе, значит, они этого не заслужили. В конце концов, при всех недостатках вдовы Арментрот, лишь она после смерти Дориана побеспокоилась о племяннице, да и сейчас при подготовке к свадьбе повела себя наилучшим образом.

На общем столе лакеи разнесли первую перемену блюд и наполнили бокалы. Грегор окинул взглядом длинный зал, убеждаясь, что все в полном порядке. Как и положено, на самых почетных местах сидели старшие лорды и леди Трех Дюжин, начиная с Аранвенов, и магистры Ордена с супругами, дальше - молодежь и менее знатные гости.

Грегор нашел взглядом подругу Айлин, за которой любезно ухаживал фраганский наставник короля, и сидящего рядом с ними итлийца. Дальний конец стола занимали пятеро вольфгардцев и Вороны, слегка робеющие в таком блестящем обществе. Шестой северянин из уважения к его статусу посла сидел среди Трех Дюжин, между Эдвином Кастельмаро и престарелой вдовой Логенброу, на которую почему-то косился с изрядной опаской.

Ударил гонг, и церемониймейстер провозгласил:

- Лорд Бастельеро пьет здоровье леди Бастельеро!

Грегор поднялся, вдруг совершенно по-детски испугавшись уронить бокал, или раздавить его в руке, или поперхнуться - в общем, хоть как-то опозориться.

Зал притих, и Грегор под направленными на него десятками взглядов не нашел ничего лучше, как выдавить пересохшим от волнения горлом:

- За самую прекрасную леди на свете…