Клинком и сердцем. Том 3

Енот, завидевший Лучано, радостно верещал и рвался к нему, словно путешественник, после долгих лет странствий увидевший издалека родную землю. Или как приговоренный к смерти — за помилованием, что вернее.

Итлиец кивнул и сконфуженно пообещал:

- Как только встану на ноги, постараюсь возместить достойным синьорам поварам убытки и хлопоты.

- А, пустяки! - Странный маг махнул рукой, обтянутой желтым рукавом, и Перлюрен плюхнулся к итлийцу на постель.

Завизжав от восторга, енот кинулся к нему обниматься. Потом вцепился в ворот рубахи итлийца и замер, внезапно замолчав и только тихонько поскуливая.

- Он очень просил, чтобы его отнесли к папе, — безмятежно сообщил иллюзорник, насколько Аластор понял по цвету мантии. - Мои поздравления, сударь. Вы умеете выбирать… отпрысков. Не растеряйте это качество, еще пригодится.

Так и не представившись, он вышел, оставив ошеломленного Лучано, наглаживающего енота, и Аластора, которому впервые за долгое время захотелось рассмеяться.

- К папе? - приподнял он бровь. - Лу, неужели ты бесчестно поступил с какой-то енотихой? Как ты мог?! Хотя да, сходство заметное. Смотреть вы умеете совершенно одинаково! Ну и что ты будешь делать с этим… бандитто? - передразнил он выговор итлийца. - Идиотто… хм, енотто?! Оставишь себе?

— Понятия не имею, — улыбнулся Лучано обескураженно и очень искренне. - Но не отправлять же его теперь в лес. Все-таки… боевой товарищ. Синьор Перлюрен дель Енотто…

И он опять погладил шерстку приникшего к нему счастливого зверька.

***

Месьор ди Амбруаз, к особняку которого Грегора доставил уже фраганский экипаж, был немолод, невысок и напоминал героя сказки про оживший и укатившийся из печи круглый хлеб, только не пшеничный, как это положено доброй дорвенантской булке, а ржаной и при этом слегка подгоревший. Его темные волосы с проседью были заплетены в короткую косицу черные глаза блестели из-под седых бровей хитринкой и откровенным любопытством, а тонкие длинные усы залихватски закручивались крупными кольцами. Грегора он принял в большом светлом кабинете, обставленном скорее удобно, чем роскошно, миленькая горничная тут же подала шамьет, сливки и несколько видов печенья. Грегор из учтивости пригубил горячий пряный напиток и тут же поставил его на стол, показывая, что предпочел бы перейти к делу.

- Что угодно вашей милости? - любезно, однако без малейшего подобострастия поинтересовался фраганец, и Грегор почему-то вспомнил пройдоху Гельсингфорца.

- Гарнитур, — коротко бросил он. - Лучший, какой вы можете изготовить, и в самый короткий срок.

- Разумеется, — невозмутимо согласился фраганец. - Гарнитур для мадам? Для демуазель?

- Для девицы, — процедил Грегор, начиная раздражаться - какая разница, в конце концов? - Изумрудный. Полагаю, что-то вроде того, что вам заказывал лорд Райнгартен для своей супруги…

- Мгновение, месьор! — прервал его мастер, глядя так изумленно, словно с ним заговорил стол. - Вы пришли к лучшему ювелиру моей прекрасной родины и желаете научить меня делать мою работу? Я не создаю копий! Нет! Никогда никаких копий! Покажите мне ту демуазель, что будет носить украшения, и я сотворю для вас шедевр. Таковы мои правила. Или ищите другого мастера, да-да-да, месьор!

- Любопытно, что мне помешает и в самом деле обратиться к другому мастеру? - сдержанно поинтересовался Грегор, неожиданно для себя забавляясь воинственной задиристостью фраганца. - У которого нет столь неожиданных и… нахальных правил?

- О, ничего, совсем ничего! - закивал фраганец, совершенно не обидевшись, даже с удовольствием. - Любой из моих драгоценных… О, каких драгоценных! коллег… сделает все ровно так, как вы прикажете, ни одному мастеру на этой улице не откажешь в умении. Все заметят прекрасные украшения демуазель!

«Любопытно, — мысленно отметил Грегор. - Похвалить коллег так, чтобы осталось острое чувство подвоха? Для такого определенно нужен талант! Был бы месьор магом - белую искру у него определили бы безо всяких испытаний!»

- А что же увидят, если работу выполните вы? - уточнил он и столкнулся с прямым и серьезным взглядом ювелира.

- Демуазель, — веско ответил фраганец. - Никто иной вам этого не скажет. Но поверьте, если глаз видит безупречную огранку, чистоту камня или изысканность оправы - это не шедевр, хотя работа может быть дивной. Истинный шедевр, когда драгоценность привлекает внимание не к себе, а к демуазель, и в их слиянии рождается новое совершенство.

Он отпил шамьета, и Грегор тоже взял чашку, стараясь скрыть возникшую неловкость. С этого ракурса он никогда работу ювелиров не рассматривал. Понятно, что украшения должны быть женщине к лицу он сам именно так подбирал подарок Беатрис. Но… в этом подходе определенно что-то есть. Жаль, что выполнить требования фраганца нельзя.