Клинком и сердцем. Том 3

- Я не получал распоряжений на этот счет… — заколебался камердинер, а потом посмотрел на Лучано и вздохнул: — Но, думаю, я знаю, какая комната вам подойдет. В конце концов, его величество всегда сможет отменить мое решение. Идемте, милорды!

И он решительно повел их бесконечными дворцовыми коридорами.

***

Уже на половине пути от праздничного зала - Северного, как назвал его церемониймейстер - до покоев королевы, Аластор истово пожалел, что нельзя запустить в провожающих его благородных лордов секирой или хоть чем-нибудь. Да и высказаться в стиле Долгого Мартина, самого лихого из известных Аластору сквернословов, королю тоже вроде бы не подобает!

А вот лордам, судя по всему, еще как подобало! От их громогласных пожеланий и советов у Аластора немилосердно горели уши, и он несказанно радовался, что его брак должен оставаться белым. Еще вопрос, удалось бы ему не опозориться перед женой после такого провожания!

Женой? Женой! До покоев королевы оставалось всего полкоридора, и Аластор похолодел, представив себе, что Беатрис могла услышать… вот это все. Да что там, наверняка услышала! Милорды гости совершенно не утруждались тем, чтобы хоть немного понизить голос.

«Нужно немедленно что-то сделать! - мелькнуло в мыслях. - Надо же, а на свадьбе Ульва, старшего сына Мартина, я его провожал в точности так же. Оказывается, когда жених ты сам, этот обычай совсем не кажется таким веселым!»

Оглянувшись на толпу человек в пятнадцать, Аластор решительно остановился, вынудив их сделать то же самое. Кто-то из особенно разгулявшихся пьяным голосом поинтересовался причиной заминки, но другие, потрезвее, на него шикнули.

- Милорды! Благодарю, что проводили! - обернувшись, произнес Аластор так громко, как только мог. - Прошу, возвращайтесь в зал, пируйте дальше и не забудьте выпить за мое здоровье. Дальше я и сам не заблужусь. Пожалейте скромность ее величества!

- Скромность вдовы? - хохотнул кто-то в толпе. - А не спеть ли нам песню про веселую вдову? Господа, подпева-а-а-ай… кх-кх-кх!

Аластор медленно выдохнул набранный воздух, ужаснувшись багровой пелене, что едва не заволокла его сознание. И успел услышать поверх приглушенных хрипов жизнерадостный голос Кастельмаро:

- Ну что же вы так неосторожно, милорд? В вашем возрасте следует внимательно смотреть под ноги. А теперь его величество не услышит песню!

«И очень этому рад», — мрачно подумал Аластор.

- В самом деле, милорды, — безмятежно поддержал боевика второй голос, кажется, это был некромант Эддерли. - Оставим их величества друг другу, пока еще кто-нибудь… хм… не споткнулся в этом темном коридоре.

«Кажется, Орден только что оказал мне услугу», —усмехнулся про себя Аластор.

В толпе послышалось бурчание, но уже неуверенное и слегка обиженное. Положение спас все тот же Кастельмаро. Обняв сразу двоих спутников за плечи, он провозгласил, что намерен немедленно выпить за счастье их величеств, но если кому-то преклонный возраст или слабость не позволяют поддержать эту здравицу… Возмущенные лорды отозвались дружным ревом и, развернувшись, ломанули обратно по коридору в пиршественный зал, как табун под управлением матерого жеребца.

Аластор снова усмехнулся - теперь с явным облегчением - и подошел к двери, чувствуя странную робость, одновременно сладкую и мучительную. Беатрис… Она тоже устала за этот бесконечно длинный день! Разумеется, он просто пожелает ей доброй ночи и, немного выждав, уйдет к себе. Дверь под его рукой открылась мягко, не скрипнув, и Аластор шагнул в прохладную тишину, еле уловимо пахнущую чем-то свежим и сладковатым. Какие-то цветы, что ли? Комната была освещена единственным шандалом на полдюжины свечей и оттого тонула в полумраке, особенно большая, застеленная белоснежным бельем кровать, от которой Аластор поспешно отвел взгляд.

- Входите, ваше величество, — мягко сказала женщина, сидящая у туалетного столика спиной к двери. - И примите мою благодарность за вашу деликатность.

- Вы… все слышали… — неловко сказал Аластор, делая еще шаг. - Простите…

- О, вам ли просить прощения?

Она обернулась одним плавным медленным движением, и Аластора бросило в жар: то, что он принял за домашнее платье, оказалось белой полупрозрачной рубашкой с декольте, едва прикрытым таким же белоснежным кружевом. Два высоких округлых холмика это кружево прятало столь коварно, что больше подчеркивало, пожалуй. Беатрис не глядя потянулась рукой к столику, отчего ее грудь напряглась и изменила форму, взяла с него щетку для волос.

- Вы мне не поможете? - спросила она, улыбнувшись растерянно и немного виновато. - Кажется, я слишком рано отпустила своих придворных дам. Эти шпильки в моей прическе… Боюсь, если начну вытаскивать их сама…

- Д-да… разумеется… — выдохнул Аластор и сделал еще шаг вперед, с тоской подумав, что лучше прыгнул бы в пасть к Барготу.

Всеблагая Мать, Беатрис ему настолько доверяет, что не видит ничего особенного в такой небольшой просьбе, совершенно обычной между супругами. Вытащить несколько шпилек, что может быть проще? Из этой мягкой смоляной копны, поднятой над изящной точеной шеей…