Клинком и сердцем. Том 3

Он искоса глянул на Лучано, который достал платок и принялся старательно оттирать измазанную мордочку и лапы Перлюрена, словно в мире ничего нет важнее. Это Аластор мог понять, он и сам шёл чистить лошадей, когда нужно было хорошо подумать. Хм, выходит, Лу сейчас о чём-то усиленно размышляет? Потому что в последнее время енот отлично умывался и сам.

– Знаешь, Альс… – начал задумчиво Лучано, не поднимая взгляда от попискивающего зверька. – Я ничего не понимаю в ваших дорвенантских делах, но… Королева Беатрис – она ведь Риккарди, верно? Риккарди – это деньги, много денег. И если у ваших грандсиньоров есть капля разума, они не выпустят из рук такой золотой источник. Но если разума у них больше капли, то и остаться на троне регентшей при своих дочерях они Беатрис не позволят. Потому что Риккарди тогда очень быстро приберут к рукам весь Дорвенант. Страна у вас хоть и бедная, но выжать из неё можно много, если правильно взяться за дело, а Риккарди это умеют. Им плевать, сколько в девочках-принцессах итлийской крови, а сколько – дорвенантской, главное, чтобы могли подписывать векселя и правильно вышли замуж. И, думается мне, грандсиньор канцлер это понимает лучше нас. Поэтому остаёшься ты. Молодой, красивый, да ещё и герой. И он запихнёт тебя на трон, чего бы ему это ни стоило. А вернее, чего бы это ни стоило тебе.

– Не понимаю, – угрюмо сказал Аластор. – А если я не соглашусь? Нельзя короновать кого-то против его воли.

Лучано посмотрел на него с обидной жалостью, как на несмышлёного ребёнка, и мягко пояснил:

– Это ты сейчас так думаешь. На самом деле ещё как можно. М-м-м… Ну представь, ты откажешься – и что дальше?

– Уеду домой, – убеждённо отозвался Аластор. – В поместье. И носа больше в столицу не покажу! Пусть возводят на трон, кого хотят. В самих Аранвенах достаточно крови Дорве!

– Уедешь, – кивнул Лучано. – Я даже не сомневаюсь. Но если бы грандсиньор канцлер хотел сесть на трон или усадить туда своего сына, он бы так и сделал. Беда в том, что ты, Альс, всегда будешь упрёком любому, кто на этот трон взойдёт. Опасным упрёком. И захоти кто угодно свергнуть короля – любого короля! – лучше предлога, чем твои права, не найти. Ты же последний и единственный по мужской линии претендент, остальным тебя никогда не догнать! И любой король всегда будет бояться, что ты передумаешь. Или что тебя попросту используют, как знамя, под которое соберутся все недовольные. Понимаешь? Ну и как тебя в живых-то оставить при этом?

– Что? – растерялся Аластор, так просто и обыденно Лучано это сказал. – Ты думаешь, меня убьют? Но я же откажусь от трона! Поклянусь Благими!

– Благие высоко и далеко, – пожал плечами итлиец. – А корона – вот она. Альс, я верю, что ты не нарушишь клятву по своей воле. Но у тебя ведь есть родные, верно? Родители, сёстры… А теперь скажи, сможешь ли ты сдержать клятву, если твои батюшка с матушкой однажды пропадут из вашего поместья? А потом ты получишь письмо, что они гостят у твоего верного подданного, который мечтает восстановить справедливость и увидеть тебя на троне. И что ты будешь делать, Альс? Опять откажешься, зная, что получишь их головы?

– Лу… – поражённо выдохнул Аластор. – Ты что говоришь? Так… просто не бывает! Зачем?! Зачем кому-то возводить меня на трон такой ценой?!

– Ну, например, чтобы на трон не сели Риккарди, – так же спокойно объяснил Лучано, рассеянно почёсывая енота за ухом. – Это у вас тут на всех итлийцев смотрят одинаково, чуть ли не как на родственников. А в Итлии у семьи Беатрис врагов больше, чем устриц на отмелях. И они наизнанку вывернутся, чтобы Риккарди не укрепились ещё сильнее, подмяв под себя целый Дорвенант! А ещё есть ваши грандсиньоры, Те, у кого есть подходящие сыновья, через несколько лет передерутся за право женить их на принцессах, а потом поделить трон. А те, у кого дочери, продадут Барготу душу, лишь бы выдать одну из них за тебя, а потом… сам понимаешь. И поверь, твоё мнение интересовать не будет никого. Можешь вообще отречься от трона в пользу своих детей, тебе только спасибо скажут. А вот если женишься по собственному выбору и откажешься от короны, тебе всю жизнь придётся беречь наследников – они ведь тоже будут нужной крови.

– Хватит! – не выдержал Аластор и принялся растирать пальцами виски, которые заломило. – Тебя послушать, так мне стоило самому прыгнуть в Разлом и ни в коем случае оттуда не выбираться!

– Так и есть, – усмехнулся Лу. – Вот если бы ты оказал всем любезность и героически погиб, очень удобно было бы тебя любить. Поставили бы тебе памятник на главной площади, назвали твоим именем два-три десятка новорождённых – и беллиссимо! А ты имел наглость остаться в живых и теперь мешаешь всем, будто камешек в башмаке.

– И что мне делать? – мрачно спросил Аластор, вдруг испытав недостойное подозрение, что Лучано говорит это всё по приказу королевы или канцлера. – Принять корону?