Клинки у трона

Герхардт не стал ожидать окончание разговора и поехал следом за Аскольдом. Вскоре к ним присоединился и командующий Амстерской армией. О чем они там говорили, я не слышал, но вскоре союзные армии стали устраиваться в городе недалеко друг от друга. Город был небольшой и поэтому люди разместились довольно компактно. Союзники действовали довольно слаженно, так что я мог догадаться, о чем Герхардт говорил с остальными полковниками. В первую очередь в этом районе было вылито все вино из бочек. Специальные патрули отыскивали его даже в подвале и сливали прямо на пол. Второй шаг заключался в том, что район города отделили от остальных баррикадами, оставив только небольшие проходы в них. На баррикады встали специальные отряды, были выставлены часовые на те участки стены, которая примыкали к району. Несколько показательных наказаний за мародерство быстро образумили солдат, и дисциплина была быстро восстановлена. Улицы города, печатая шаг, стали патрулировать совместные отряды.

Совсем другая картина была на той стороне города, которую заняли рогнарские солдаты. Смеясь над союзниками, которые заперлись на небольшом участке, ютясь в каждом доме по двадцать человек, они занимали роскошные дома. Вскоре на улицу уже полетела мебель. Солдаты бросились разыскивать спрятанные ценности. В домах трещал паркет, отдиралась кафельная плитка и рекой лилось вино. Вскоре несколько вдрызг пьяных мародеров попытались прорваться на половину союзников, но им быстро доказали ошибочность их решения. Те, вопя, что союзники присвоили самое ценное и заперлись с ним, бросились по улице. Сообразив, чем такие вопли могут обернуться, офицер, командир баррикады, приказал схватить крикунов и запереть их в подвале, приспособленном под гауптвахту.

Ночью на рогнарской половине вспыхнул пожар. Я забрался на крышу самого высокого здания и оттуда наблюдал за развитием стихии. Поскольку все солдаты Рогнара были пьяны, то пожар тушить было некому. Опасаясь распространения, Герхардт договорился с китижанами и амстерцами и отправил несколько отрядов потушить пожар. Это удалось только к утру, но выгорело около двухсот домов. Все были взвинчены.

А днем к нам пожаловал Ауредий. Пошатываясь и неся перегаром, он обругал всех солдат разгильдяями и недоумками.

– И шо, ви здес дэлаете? Рази это солдаты? Вот мои солдаты, это солдаты, а вы все дермо сбачье… во. И почему вы не пускаете сюды моих солдат? Все себе прсвоить хотите? Веселитесь нашей победе, я разрешаю! Всем героям штурма крепости ур-ик-а!

В этот момент только присутствие офицеров спасло ему жизнь.

– Пьяный подонок, – прошипел Герхардт. – Надеюсь, все же, что к вечеру он протрезвеет, и утром мы уберемся из этого города.

Надежда Герхардта не оправдалась, и к вечеру Ауредий стал даже пьянее, чем днем. Пришли и другие новости – несколько солдат погибли в страшных мучениях. Стали подозревать отравление. На некоторое время пьянка замерла, все с ужасом думали о том, что в вино подмешали какую-нибудь гадость. Но врачи-маги быстро установили причину: солдаты просто опились вином. Вздохнув с облегчением, рогнарцы набросились на вино с новой силой. К утру количество смертельных случаев возросло.

Вскоре после ухода Ауредия на нашу половину перебрался Угланд.

– Тут безопасней, – заявил летописец.

Но в теперешней ситуации на него не обратили внимания. Лишь бы не мешал. Угланд и не мешал. Он ходил от костра к костру с солдатами, разговаривал с ними, что-то спрашивал, что-то сам рассказывал. А потом я часто видел его в отведенном ему доме склоненным над тетрадкой и что-то туда пишущим. У меня создавалось впечатление, что он работает всю ночь.

– Надо спешить, – заявил он мне, когда я его об этом спросил. – Столько впечатлений. Знаешь, Егор, когда читаешь исторические хроники, то эти походы видятся немного иначе. Например, я совершенно не понимаю нашего командующего…

– А кто его понимает, – тихонько буркнул я.

– … он ведь должен был навести порядок, а он, вместо этого, сам пьянствует и еще поощряет своих солдат.

Часто к нашим разговорам с Угландом присоединялся Артер. Именно поэтому я, наверное, не завыл с тоски в этом городе…

События же становились все тревожней и тревожней. Все чаще Герхардт отправлялся на совещания с союзными полковниками, и всякий раз возвращался мрачный и злой.

Рон однажды, никого не спросив, отправился на половину рогнарцев и вернулся оттуда бледный и трясущийся. Мне с трудом удалось его успокоить.

– Они там с ума посходили, – все время повторял он. Когда же немного очнулся, то объяснил более связно:

– Ты представляешь, там трупы прямо на улице валяются, а эти идиоты из-за любой красивой безделушки с ножами друг на друга бросаются!

– А тебя предупреждали, чтобы ты не носился где попало, – отрезал я. – В следующий раз слушать будешь.

– Оставь его, – попросил Артер. Рассказ Рона произвел на него тягостное впечатление.