Клинки сверкают ярко

Необычно здесь располагались помещения. За залом с рамами и телами открылся гигантский винный погреб. Я наткнулся на Маркелыча, стоявшего перед рядами уложенных на деревянные подставки огромных бочек. Они закрывали обзор, и противоположной стены погреба видно не было. Бочки почти касались низкого потолка. Он весь порос снежно-белым мхом, и я даже вспомнил, как этот мох называется. Шнуровой. Тонкие пряди шевелились от сквозняка и напоминали водоросли в речном потоке.

Сэмка протиснулся между бочками и стеной, присел на корточки в углу. Я остановился над ним — мы оказались в тесном закутке.

— Лучше не задерживаться, — сказал я. — Там кто-то вышел из двери.

— Пыточная! — Маркелыч с размаху вонзил тесак в бочку. — Пыточная, а рядом — вино. Шоб палачи, значит, опосля работки могли хлебнуть…

— Пыточная? — переспросил я. — Вряд ли, Сэмка. Не думаю.

— Так это зал для танцев был? Табачная лавка? — Сэмка с усилием выдернул тесак и встал, упершись животом в основание бочки. — Или, может, центровой бордель? Джа, я вижу дыбы и вижу покалеченных жмуриков. Што я вижу? Пыточную.

Я покачал головой:

— Нет. Дыбы не так выглядят. И вообще, мне показалось, это скорее что-то вроде лаборатории.

— Рабо… — Он вдруг поперхнулся и закашлялся так, что лицо побагровело. — Раболатории? Это што еще такое, умник?

— Ла-бо-ра-то-ри-я, — раздельно повторил я. — Как у алхимика или мага какого. В них проделывают всякие опыты. Исследования проводят, понимаешь? — Я потянул его за рукав и двинулся вдоль стены, прижавшись к ней спиной. — Видел жабу в башке того полумедведя? Я что-то такое… ладно, не такое, но похожее, сегодня утром наблюдал. У того эльфа-психа, который торговую баржу спалил. Он тоже пообвешался косточками да жуками. А тут кто-то проводит опыты. Колдун пытается оживить трупы с помощью магических вставок.

Запах вина и древесины пропитал все помещение и вытеснил тошнотворно-сладкий дух лаборатории. Маркелыч топал за мной, с трудом протискиваясь там, где я проходил свободно. Его лицо пылало, волосы над низким лбом слиплись от пота. Я видел, как дергается правое веко Сэмки.

— Успокойся… — начал я, и он перебил:

— Да знаю. Щас, погодь, я передохну чуток токо. На жмуриков-то я насмотрелся уже, но такого никогда не видал, понимаешь? Неужто кто-то помимо полузверей это делает? Я говорю: убить кого — это плевое дело. Я и сам… Но заливать потом ему в брюхо какое-то дерьмо, выскребать мозги да класть туда торфяную вонючку… Где мы все же находимся, как думаешь, Джанки?

— Гроххм, — произнес кто-то неподалеку, — Аххгм гроххм?

Это были именно слова незнакомого мне языка, а не рычание животного. Я махнул Сэмке, и мы встали. Находились мы все еще возле стены, и если бы протиснулись между двумя бочками, то попали бы в проход, который тянулся посередине погреба. Чуть дальше ряд бочек заканчивался, за ним виделся край чего-то, что напоминало стол, но было слишком большим для стола. С той стороны доносился громкий скрип.

— Бхрагг харгканерр бгррамм?

Скрип повторился, и тут же пальцы Сэмки так сжали мое плечо, что я чуть не вскрикнул от боли. Маркелыч уставился назад, в узкое пространство между бочками и стеной. По этому пространству шла массивная волосатая фигура, казавшаяся слишком большой для того, чтобы свободно передвигаться здесь. Через мгновение я понял, что происходит: полумедведь, проходя мимо бочек, просто сдвигал их одну за другой. Сэмка повернул ко мне лицо, искаженное ужасом. Его глаза стали круглыми, рот широко раскрылся, собираясь исторгнуть крик. Я без замаха ударил его кулаком в брюхо, и он захлопнул рот, захлебнувшись так и не прозвучавшим воплем. Я обхватил Маркелыча за шею и поволок между двумя бочками прочь от стены и узкого пространства, по которому к нам приближался мертвый гоминид.

— Гарххамм?

— Броххд!

— Эгх, броххад…

Мы вывалились в центральный проход, прямо под ноги существам. Огромные желтые туши, передники на брюхах, кожаные колпаки на головах, под ними — свиные рыльца, заплывшие жиром глазки и выпирающие из-под оттопыренных губ беззубые розовые десны. Три тролля-гиганта сидели на табуретках вокруг стола. На столе стоял кувшин размером с бочонок, а рядом кружки-ведра.

— Эргхха?!

Самый здоровый тролль, с широченной черной повязкой на правом глазу, схватил кувшин и, не говоря худого слова, запустил им в нас. Маркелыч, которого я выволок из-за бочек, стоял спиной к проходу, так что я присел и прикрылся им. Со звоном кувшин разбился о спину Сэмки, он покачнулся и рухнул на меня. Тролли вскочили, переворачивая стол. Две или три бочки покатились, ломая деревянные подставки, и полумедведь выбрался на свободное пространство.

— Харреганх!