Клинки сверкают ярко

Перед «ейным домом» на корточках сидела пожилая троллиха и полоскала что-то в тазу. Из таза вылетали темно-серые хлопья грязной пены. Когда мы подошли, троллиха подняла голову.

— Опять до Мисги? — прошамкала она, хлюпая большим зеленым носом. — Целый день ходют и ходют…

— Спокойно, тетка, — сказал ей Сэмка, и мы вошли в дом.

Из квартир доносились голоса и ругань, но по дороге на третий этаж мы никого не увидели. Там была всего одна дверь, приоткрытая. Из двери торчали ноги. Я только успел заметить их, а Сэмка уже саданул в дверь сапогом.

Здесь лежал человек, и голова его была свернута набок. Сэмка рявкнул: «Баска!» — перепрыгнул через труп и исчез внутри. Рассмотрев тело, я пошел следом.

Кухня и единственная комната, в ней только кровать и шкаф. Сэмка стоял посреди комнаты, растерянно оглядываясь. Я зашел на кухню — плита с погасшими дровами, чугунок, в котором, кажется, готовили и из него же после ели, стол на трех ножках, ложка и вилка — и распахнутое окно. Остановившись возле него, я увидел пятнышки крови на подоконнике, рядом — кучку темно-коричневой, высушенной травы, а еще — близкую крышу соседнего, двухэтажного дома.

— Сэмка, глянь! — крикнул я и бегом вернулся к двери. — Я сейчас, только спрошу…

Скатившись по лестнице, я остановился, над троллихой, которая все еще стирала. Она повернула голову.

— Встренились?

— С кем?

— Ну, с теми, кто токо што заходил…

— А кто заходил? — спросил я, наклоняясь. — Давно? Говори быстро!

Ее глаза стали хитрыми.

— Хто ж вас всех упомнит…

Я достал кошель Ван Берга и выудил оттуда пару мелких монет. — Ну?

— Четверо, — сказала она. — Черные все.

— Черные? Эплейцы, что ли?

Она шумно сморкнулась и вытерла грязным рукавом нос.

— Не, не каменные. Просто в черном.

— Когда?

— Я ж кажу, токо што они зашли. И тут же вы за ними.

Я швырнул монеты в таз и помчался по лестнице обратно.

Из кухонного окна торчал мощный зад Маркелыча. У меня возникло впечатление, что он застрял — хотя окно было довольно широким.

— Четыре каких-то парня в черном! — крикнул я, с разбегу подталкивая его. — Минуту назад…

Сэмка громко запыхтел и вывалился из окна, но успел оттолкнуться от подоконника и свалился, на край соседней крыши.

— Я их заметил, — пробасил он, не оборачиваясь. — Там, дальше…

Я вылез за ним. Сэмка уже бежал, грохоча каблуками по черепице, разлетавшейся из-под его сапог. Я тоже побежал и достиг середины крыши в тот момент, когда Сэмка перепрыгнул на соседнюю. Крыши были плоскими, без козырьков, но наклонены в сторону улицы — наверное, чтоб во время дождя вода лилась на головы обитателям Жижи. В некоторых местах вместо черепицы — полусгнившее дерево. Покореженные водосточные трубы, забитые досками слуховые окна, сломанные перекладины узких лесенок. И четыре фигуры в черном впереди. Один из убегающих, самый здоровый, кого-то тащил на плечах. Я с разбегу перепрыгнул на следующую крышу, нагнал Сэмку, и уже вместе мы сиганули дальше.

— Тащат… Димкина… — Маркелыч тяжело дышал. — Он вместе с Баской… караулил аскетку…

— А что за трава на подоконнике?

— Они покуривали… Сам понимаешь, расслабились… потому и подпустили тех… кто сюда наведался…

Дальше виднелась невысокая, но довольно широкая надстройка. Она скрыла от нас черных. Сэмка побежал в обход, а я быстро влез на нее и отсюда смог увидеть, что чуть дальше улица заканчивается — впереди оставалось всего четыре крыши. Сразу за Жижей начинался анклав гномов, мало знакомый мне и, скорее всего, Сэмке. Там черным будет легче скрыться от нас.

Маркелыч уже оббежал пристройку и собирался перескочить дальше. Я спрыгнул, чтобы последовать за ним, и провалился сквозь крышу.

Если бы орочья семья была побогаче, я бы оказался сильно израненным осколками посуды, но несколько глиняных мисок и оловянных ложек особого вреда не причинили. Широкий стол сломался, и я очутился сидящим посреди обломков, весь в осколках глины и черепицы, в теплых ошметках каши. Семеро орков разного пола и возраста с интересом уставились на меня — раньше они сидели вокруг стола, на середину которого я свалился. Глава семьи начал приподниматься, занося кулак для удара, но тут в лучах солнца, проникших сюда сквозь пролом, возникла тень, и все подняли головы. В прорехе виднелось небо, а на фоне него голова и плечи Сэмки. Глядя на меня, он сначала улыбнулся, но потом нахмурился. Показалась его рука с мечом.

— Сидеть всем! — рявкнул Маркелыч. — Джа, спускайся быстро и чеши дальше по улице. Они с Димкиным бегут медленно, окружим их…

Он еще не успел договорить, а я уже вскочил, отпихнул орка и покинул комнату. Распахнув дверь, я сбежал по лестнице и вылетел на улицу. Сверху доносился приглушенный треск черепицы — Маркелыч возобновил погоню. Впереди улица заканчивалась, там стояла приземистая квадратная карета, больше напоминающая ящик на колесах. Я побежал вдоль стены дома, меся каблуками грязь, с ходу перепрыгнул через вонючую кучу объедков, которые в Жиже выбрасывали прямо из окон, и тут уловил быстрое движение рядом с собой. Я начал оборачиваться, но не успел, потому что получил по голове чем-то твердым. И тяжелым.

2