Клинки против смерти

Большое полотно Саймона было выставлено в одной из галерей, однако даже критики обошли его молчанием — разумеется, если не считать злопыхательских выпадов вроде “последняя громоздкая работа Саймона Гру вполне соответствует по своей невыразительности той блеклости, которая присуща краскам, пошедшим на ее создание”. Посетители галереи бросали на картину изумленный взгляд и проходили дальше — подобное отношение к современной живописи встречается довольно часто.

Равнодушие критиков и публики объяснялось просто. Среди множества одинаковых пятен на картине было одно, ярко-красного цвета, которое на самом деле являлось отрицанием всех символов или, другими словами, пустым символом — точная копия барабанной фразы, которая была отрицанием и завершением печально знаменитого мотива, которая прозвучала в алом полумраке, выбитая пальцами Толли и повторенная шлепками краски, сорвавшейся с кисти Саймона; фраза, которая умиротворяла и останавливала что угодно (по понятным причинам она приводится здесь лишь однажды): “бам—пампампам—бом—бах”.

Шестеро интеллектуалов сохранили обычай еженедельных встреч. Они вели себя так, словно ничего не произошло; правда, Саймон переменил манеру. Теперь он ползал по холсту с закрытыми глазами и прикладывал к полотну вымазанные краской ладони. Потом на смену ладоням пришли ступни ног. Порой он приглашал друзей принять участие в процессе творения и даже выдавал им сабо, выписанные из Голландии специально для этой цели.

Прошло несколько месяцев. Как-то раз Лестер Флегиус привел с собой гостью — Фиби Солтонстолл.

— Мисс Солтонстолл вернулась из кругосветного путешествия, — объяснил он. — Она рассказала мне, что наш совместный эксперимент серьезно отразился на ее здоровье и ей была рекомендована полная перемена обстановки. К счастью, это все уже в прошлом.

— Да, я абсолютно здорова, — подтвердила Фиби, улыбаясь в ответ на участливые вопросы.

— Кстати, — проговорил Норман, — в тот миг, когда вашему здоровью был нанесен урон, не получили ли вы какого-либо сообщения от предка Толли?

— Получила, — ответила она.

— И чего же старикан вам наговорил? — нетерпеливо справился Толли. — Наверняка всяких гадостей.

— Да, — согласилась Фиби, мило покраснев. — Он был настолько груб, что у меня язык не повернется повторить его слова целиком. Должно быть, дикость его гнева и непередаваемые видения, в которых выразилась его ярость, так повлияли на мой рассудок, что я заболела.

Она помолчала.

— Я не знаю, откуда он говорил со мной, — сказала она задумчиво. — Мне показалось, что там было тепло, очень тепло, хотя, вполне возможно, на мое восприятие повлиял жар, исходивший от железнодорожных фонарей.

Морщины на ее лбу разгладились.

— Само послание было коротким. Вот оно: “Дорогой потомок, меня заставили положить этому конец. Нас тут начало лихорадить тоже”.

ДЫМНЫЙ ПРИЗРАК Перевод К. Королева

язык, Королева К.М., 1992

Мисс Миллик подивилась тому, что могло случиться с мистером Рэном. Диктуя, он то и дело отпускал весьма странные замечания. Так, утром он быстро повернулся к ней и спросил:

— Мисс Миллик, вы когда-нибудь видели призраков?

На что она, нервно хихикнув, ответила:

— Когда я была маленькой, то ничуть не сомневалась, что в шкафу в моей спальне живет существо в белых одеждах, которое стонет по ночам. Разумеется, это была лишь детская выдумка. Я была ужасной трусихой.

А он сказал буквально следующее:

— Я имел в виду иных призраков, призраков из современного нам мира — тех, у кого лица запачканы сажей, а сердца стучат подобно паровым молотам, тех, которые обитают на угольных складах и бродят ночами по опустевшим конторам. Одним словом, настоящих призраков, а никак не книжных.

И она не нашлась с ответом.

Раньше он таким не был. Может, он шутит — нет, не похоже. Неужели, подумалось мисс Миллик, он добивается ее внимания? Она знала, что мистер Рэн женат и что у него маленький ребенок, но ведь мечты — личное дело каждого, тем более что они помогали девушке отвлечься. И тут мистер Рэн задал очередной неожиданный вопрос.

— Мисс Миллик, вы не задумывались над тем, как должен выглядеть современный призрак? Попробуйте представить. Лицо с нечеткими, расплывчатыми чертами, в выражении которого смешались воедино голод и затравленность безработного, нервическое беспокойство человека, не имеющего в жизни цели, судорожное напряжение задерганного столичного труженика, опасливый гнев забастовщика, жесткий оппортунизм штрейкбрехера, агрессивное убожество нищего, тщательно скрываемый страх обывателя и несчетное множество других эмоций. И все они находят друг на друга, образуя нечто вроде набора полупрозрачных масок.

Мисс Миллик вздрогнула.

— Ужасно, — проговорила она. — Кошмарное, должно быть, зрелище.