Клинки надежды

Сейчас все обстояло иначе. Барон гнал так называемый эскадрон вслепую, гнал от самого вокзала: бешеный стук копыт отражался от заборов и стен, а всадники уже уносились дальше и дальше. Туда, где беспорядочно палили винтовки и изредка вставлял свою строчку пулемет.

Наконец, в конце очередной улицы замаячила толпа в гимнастерках. Увлеченные видимостью боя запасные даже не удосуживались смотреть по сторонам, а когда оглянулись, оказалось слишком поздно.

Лиденер был прав в своих рассуждениях о воинском духе. Порыв не терпит перерыва. Тем более когда злость не подкреплена ни дисциплиной, ни надлежащим управлением. Задержка и бестолковая стрельба отнюдь не способствуют боевому настрою. Запасные уже были надломлены, и теперь не хватало одного хорошего своевременного удара, чтобы посеять среди них панику. И не играло роли, что за бароном неслись несколько настоящих кавалеристов, а остальные были неоперившейся молодежью.

У страха глаза велики. Неполные четыре десятка всадников показались четырьмя сотнями, и предчувствие неминуемой гибели заставило солдат броситься врассыпную.

Но даже с этим они опоздали. Раден первым влетел в толпу, привычно рубанул одного, затем второго… На пути оказался явный офицер, при портупее и шашке. Он отчаянно выстрелил в ротмистра из нагана, да только кто ж так стреляет?!

В следующий миг клинок врубился в тело незадачливого командира, а дальше конь вынес Радена из толпы на свободу.

– Наши! Братцы, ура!

Со своего места Ольга не могла видеть, что послужило причиной крика.

– В атаку! – звонкий голос Усольцева раздался уже откуда-то снизу.

Проще всего было тем, кто занимал первый этаж. Они просто повыпрыгивали из окон, бросились за капитаном, и вечный русский клич вырвался как приветствие грядущей победе.

Ольга тоже находилась на первом этаже, но перемахивать через подоконник показалось ей неловким и пришлось изо всех сил бежать к ближайшей двери.

Все оказалось оконченным в момент. Подвергшиеся атаке с тыла запасные не думали ни о каком сопротивлении. Кто-то торопливо тянул руки вверх, а большинство побросали винтовки и бросились куда глаза глядят. Все-таки, если речь заходит о бегстве, оружие только мешает, и от него избавляются в первую очередь.

Какой-то кавалерист лихо влетел во двор и завертелся, явно не зная, куда двигаться дальше.

Ольга почти налетела на него. В глаза бросилась сабля, покрытая чем-то бурым, но в следующий миг взгляд скользнул выше по пропотевшей гимнастерке и…

– Барон!

Раден изумленно посмотрел по сторонам. Он сразу заметил стоявшего рядом молодого солдата с винтовкой в руках, но это было не то, не то… Только что его окликали…

А затем словно неведомая сила сбросила барона на землю.

– Ольга Васильевна. Вы?

Девушка отбросила в сторону винтовку и обессиленно припала к гусару. И пусть объятие длилось недолго, но разве секунда порою не стоит вечности?

Глава двадцатая

– Как вы посмели не выполнить боевого приказа? Вам что, неясно указали направление атаки? Или у вас не в порядке с глазомером? Я буду вынужден доложить о вашем несоответствии занимаемой должности! Вообще удивляюсь, вроде опытный офицер, а вели себя, словно безграмотный мальчишка! Лучше бы вам вместо руки оторвало голову!

Либченко кипел негодованием. Его красивое лицо перекосилось от гнева, глаза были готовы метать молнии, а изо рта с потоком брани вылетала слюна.

Загубить такой тонкий расчет! Направление было выбрано так, что цепь юнкеров должна была идти в лоб на повозки с пулеметами и при этом полечь. Но нет! Этот однорукий кретин самовольно провел волчат Мандрыки каким-то оврагом, неожиданно вышел во фланг и захватил те самые, обязанные погубить его, пулеметы практически без потерь!

Ответный взгляд Кузьмина был тверд. Только из-за давней контузии чуть подергивалась щека.

– Мне с моего места было лучше видно, как атаковать. Указанное вами направление неизбежно привело бы к лишним жертвам среди личного состава, – четко доложил штабс-капитан.

Виноватым себя он явно не считал.

– К лишним жертвам? И это говорит офицер? Зарубите себе на носу: мы на войне, а не на балу в благородном собрании!

– Я-то это помню, а вы? За весь бой мне не довелось видеть вас не то что в цепи, но хотя бы в зоне вражеского огня, – с явным вызовом ответил Кузьмин.

По существу, это было обвинением в трусости. И, что особенно плохо, возразить на него было нечем. Вернее, можно, но теми аргументами, которые однорукий офицер не поймет и не примет.

– Не вам делать замечания старшему по званию, – высокомерно произнес капитан. Хотел потребовать подробную объяснительную в письменном виде, однако подумал, что Кузьмин понапишет такого – вовек не расплюешься.

Бой был уже практически закончен. Не ожидавшие удара с двух сторон, бандиты частично полегли в роковой для них долине, частично же пустились в безостановочное бегство.

Весь их путь был устлан неподвижными телами, и только отсутствие при Аргамакове кавалерии спасло беглецов от поголовного уничтожения. Да и то, спасло ли?