— Никогда. Все переговоры с ними ты будешь вести через меня. Сама знаешь почему…
— Пусть будет так, — Надежда нахмурилась. — А сейчас мне и моим спутникам нужен отдых и хорошая пища.
— Я обо всем позабочусь, несравненная.
Затем все первозданные, кроме Азда, покинули их. Воины, неся оружие на плечах тем же манером, каким пастухи носят свои посохи, двинулись в сторону границы, а старик повел путников в противоположном направлении. Извилистым оврагом они выбрались к дороге, гладкой и ровной, словно ее залили стеклом. Здесь их ожидал пустой экипаж, похожий на небольшие аэросани. (Калека, которому не хватало места в кабине, с трудом устроился на задних лыжах, в опасной близости от винта). Однако ехали они по этому шоссе очень недолго и вскоре пересели на громоздкую машину, передвигавшуюся по бездорожью посредством двух огромных архимедовых винтов.
— Никто не должен знать, в каких местах вы побывали, что делали и с кем общались, — пояснил Азд. — Стардах, конечно, догадается, где вы скрылись, но догадка — это еще не повод для войны.
— А как же те люди, что встретили нас? Ведь они слышали весь наш разговор слово в слово. Воля отца рано или поздно проникнет в их сознание, — сказала Надежда.
— Они смертники, несравненная. Их послали уничтожать дозорных, заметивших, как вы пересекали границу. Эти отступники приходятся нам братьями по крови. Максары приняли их на службу и превратили в сторожевых псов. За кусок хлеба и драную одежду они стерегут владения своих хозяев.
— Но ведь дозорных защищает невидимая стена. Через нее и камень не пролетит, — вмешался в разговор Артем.
— Ненависть наша обоюдна. Приняв вызов, они обязательно выйдут из-под защиты стены. Такие схватки происходят постоянно, и живыми из них редко кто выходит.
— А как же ты сам, Азд Одинокий? Или ты считаешь себя защищенным от прозорливости максаров? — в голосе Надежды прозвучала ирония.
— Я немного умею контролировать свое сознание. И едва только мне покажется, что кто-то копается в нем, нить моей жизни сразу прервется. Смотрите, — он распахнул высокий воротник, скрывавший его шею почти до ушей. — Достаточно нажать на этот обруч в нужном месте, и моя голова отделится от тела. А что можно извлечь из такой головы? Боль да ужас смерти, ничего больше.
— Ну что же, если не умеешь рубить чужие головы, имей хотя бы мужество отрубить свою.
— Ты это верно заметила, несравненная. То, что для одних безделица, для других непосильный труд. Вы с детства привыкаете испытывать на чужих головах клинки, а мы учимся совсем другому.
— А ведь твоя почтительность притворная, Азд Одинокий, — Надежда сбоку уставилась на старика своим разящим взором. — В твоих речах я угадываю презрение и насмешку.
— Значит, я и в самом деле неисправимый наглец. — Старик сосредоточенно смотрел вперед. — Только тебе опять придется простить меня, несравненная. Отрезать у меня, кроме головы и конечностей, больше нечего, а все это еще может тебе пригодиться. Да и мой разум мутить сейчас не стоит. Потеряв управление, эта машина способна погубить всех нас.
— Тогда думай, прежде чем говорить. Мысли я еще могу простить, но не слова.
— Я как раз совсем не то хотел сказать. Разговор зашел о головах. Ведь для максара чужая голова не дороже гнилой репы… Вот я и подумал… Как бы головы твоих слуг не погубили нас… Возможно, будет лучше, если…
— Это не должно тебя беспокоить, — оборвала его Надежда. — Сознание одного из них неподвластно воле максаров. А второго я всегда держу под контролем. Если Стардах посягнет на его душу, я сумею помешать этому. Кстати, вон то существо, оказывается, знает тебя. Оно только что сообщило мне об этом.
— Кто — он? — Азд опасливо покосился на Калеку. — Откуда, интересно?
— Ты был еще совсем молодым, когда он привел на помощь вам свои отряды. Вы вместе выступили против максаров и оба сумели уцелеть в той битве, которую потом нарекли Великой Бойней. Тогда его звали Иллабран. В беспамятстве он попал в плен к Стардаху и был превращен в его прислужника. То, что ты сейчас видишь, уже третий его облик.
— Не ожидал я еще раз увидеть тебя, Иллабран Братоубийца, — старик тяжело вздохнул и покачал головой. — Много я слышал о твоих кровавых подвигах во славу максаров… Хотя я и понимаю, что ты не можешь отвечать за свои поступки, лучше бы тебе здесь не появляться.
Наступила долгая тишина, которую не решилась нарушить даже Надежда.
Машина шла напрямик через солончаки и ржавые болота, но всякий раз сворачивала в сторону, стоило только на горизонте появиться каким-нибудь строениям, дымам или стадам пасущихся овец, похожих издали на упавшие с неба плоские белые облака. Рассчитывать на то, что им удастся близко познакомиться с жизнью первозданных, не приходилось — хозяева приняли все меры, дабы визит прошел в условиях строжайшей тайны. За кого они боялись? За себя? За Надежду? Артем так и не мог понять, какой смысл имеет вся эта конспирация.
Приютом для них стало просторное бревенчатое жилище, затерявшееся среди глухого дремучего леса — первого настоящего леса, который Артем увидел с тех пор, как пришел в Страну Забвения.