Клинч за жизнь

— Да ну, брось ты. Я поговорил с врачом. Толковый мужик этот носатый. Прямо сказал, мол, так и так, пересадка нужна. Деньги, конечно, немалые, но ты не переживай. Прорвёмся.

— Послушайте, я очень благодарен, что вы спасли меня. Не знаю, что вам сказал доктор, но… я не утонул и не задохнулся от дыма. Я хотел покончить с собой. И… вы как раз не должны были меня спасать. Потому что если бы не я, ваш сын…

— Успокойся, — Леонид подсел ближе и сбавил тон. — Я всё знаю. Цыганчик рассказал мне, что случилось. Может, то, что ты сделал, было неправильно, но знаешь, боксёры тоже не ангелы. Дима вон того парня из твоего зала чуть без глаза не оставил.

— Да, но…

— Подожди! — мягко перебил Леонид. — Может, мой сын не лучший пример, но одно я тебе точно скажу: Дима не был трусом и он не сдавался без боя! Поэтому и ты должен бороться! Если хоть немного его уважаешь.

Я молчал. Леонид продолжил:

— Дима ведь уважал тебя. Даже тогда, между раундами, я говорил ему отдышаться, а он всё тебя нахваливал. Так что давай лечись и не раскисай, как баба.

— Да, вы правы, но всё равно… на диализе мне пару недель осталось. А пересадка стоит тысяч тридцать.

— Насчёт этого не беспокойся. Деньги есть. Ещё когда Дима в больнице лежал, мне сказали, что могут понадобиться средства на операцию. В общем, я накопил сумму, а когда его не стало, думал на благотворительность отдать. Но так-то уж лучше живому человеку помочь, тем более у нас в стране такая благотворительность, сам знаешь, — Леонид передохнул и снова заговорил: — Короче, операцию лучше делать за границей. На крайняк можно в Кишинёве, но там геморроя побольше. Так мне врач объяснил.

— Ну, загранпаспорта у меня нет. К тому же надо кому-то присмотреть за мамой. Она ведь с голоду умрёт без меня.

— Так ты попроси кого-нибудь. Друзей там, знакомых.

Единственной кандидатурой был тренер. Я позвонил ему (с мобильного Леонида), и он сразу приехал. Старик взял у меня ключи и согласился на роль домохозяйки. Более того, он навещал меня каждый день и не задавал неудобных вопросов.

В это время Леонид договаривался с кишинёвской больницей. Через неделю он перевёл меня туда, в отделение уронефрологии. Там нас ожидало большое разочарование: без родственного донора операция невозможна. Если за границей практикуют трансплантацию за деньги или извлекают органы из трупов, то у нас это не принято. Вариантов практически не было, но Леонид не сдавался. В один из дней я рассказал ему о тёте, которую не видел с самого детства. Тогда он поехал в Унгены, чтобы навести о ней справки. Пока его не было, моё состояние резко ухудшилось. Я даже думал написать предсмертную записку, но лист и ручку мне так и не принесли. А жаль. Мне так хотелось поблагодарить Леонида. Хотя бы за то, что в этот раз я умру с удобствами.

Следующие несколько дней прошли как во сне. Всё вокруг было расплывчато, кроме одной мысли: «Мне надо выжить». Скоро меня навестили тренер с Леонидом. Их приход должен был образумить меня, однако в голове продолжало трезвонить эхо отчаяния: «Мне надо выжить. Ради вас мне надо выжить». Потом у меня стали брать анализы, и я наконец понял, что операция состоится.

Но кто будет донором? Вряд ли им удалось связаться с тёткой. А может, Леонид, как бывший преступник, нашёл почку на каком-нибудь чёрном рынке органов? Хотя… какая разница? Главное, что я выживу.

С этой мыслью я заснул и с ней же открыл глаза после операции. Весь день меня окутывала эйфория. Даже тошнота не испортила настроение — ведь это был последний наркоз в моей жизни, чёрт возьми! Только на следующий день я вспомнил свой наболевший вопрос:

— Извините, может, вы мне это говорили, но я не помню… Кто стал донором?

— Донором стала ваша мать, Наталья Максимовна Мариковская, — ответил врач.

Эти слова действовали сильнее, чем наркоз. Я агрессивно убеждал доктора в его неправоте, а он отмалчивался и под конец вовсе сбежал. Оказывается, мать тоже находится в больнице. Наверняка не в лучшем состоянии. Ещё бы, в её годы стать донором! Как она вообще согласилась на это? Только Леонид мог разъяснить ситуацию:

— Когда тебе стало плохо, я действительно поехал в Унгены. Но прежде чем искать дальних родственников, я решил поговорить с твоей мамой. Этот твой тренер, Коля, провёл меня к ней, и вместе мы уговорили её поехать в Кишинёв. Несколько раз она забывала, зачем едет. Тогда мы напоминали ей о больном сыне, и она не возмущалась. Она очень хотела на тебя посмотреть, но ты был в реанимации, поэтому её сразу отвели в отдельную палату.

— И… как она сейчас?

— Ну, пока врачи мне ничего не сказали. Сам понимаешь: в таком возрасте перенести операцию… в любом случае, не волнуйся. Тут за ней присмотрят. Обычно доноров не оставляют больше двух недель, но я обо всём договорился. Так что ты лежи, выздоравливай, а как встанешь на ноги, так сразу с мамой и уедете.