Клятва всадника ветра

- Да, потому что это не просто вопрос защиты, которую мы оставим здесь, - мрачно сказал Базел. - У меня нет возможности узнать, какого именно "избранника" могла отправить сюда Крэйхана. Насколько я знаю, кем бы - или чем бы - он ни был раньше, возможно, он стал ее слугой после того, как вызвал от нее свою собственную версию защищенного круга. И если это так, Брандарк, то у меня вообще нет возможности узнать, с чем могут столкнуться те, кто попытается пересечь его.

- Понимаю это, Базел, - тихо сказал Брандарк. - Но ты должен понять, что нет никого из нас - ни меня, ни парней Ордена, ни Келтиса и его всадников ветра - кто бы долго и упорно не думал об этом. Ты можешь не знать, что мы найдем, и мы, конечно, не можем знать, пока не сделаем это. Но это не значит, что все мы не знаем, что происходит.

- Брандарк, это не то, с чем мужчина должен сталкиваться по дружбе, - сказал Базел, говоря так же тихо, как Брандарк. - Томанак знает, что у меня никогда не было такого близкого друга, каким стал ты каким-то образом. Я не поставлю в неловкое положение ни одного из нас, втоптав в землю то, что для меня значит эта дружба. Но вот что я скажу тебе, Брандарк Брандарксон: ничего в этом мире я не хочу меньше, чем видеть, как ты едешь на север рядом со мной.

- Мне жаль это слышать, - спокойно сказал Брандарк, - потому что у тебя нет особого выбора.

- Брандарк...

- Что заставляет тебя думать, что у тебя есть право говорить мне или кому-либо еще, включая Келтиса и других всадников ветра, с чем мы имеем право столкнуться? Ты защитник Томанака, Базел. Мы все это знаем. И мы все знаем, что встреча с Крэйханой - это своего рода вызов, для решения которого Томанак выбирает своих защитников. Мы знаем, что основная тяжесть этого ляжет на вас и других парней из Ордена, и что мы ничего не можем сделать, чтобы изменить это. И что с того?

- И поэтому для многих из вас вообще не имеет никакого смысла сталкиваться с такими, как Крэйхана. Если Хартанг, Гарнал и я должны это сделать, то какой смысл рисковать другими вместе с нами?

- Ты собираешься попытаться сказать Уолшарно, что он не может пойти с нами? Если так, то ты только что зря провел последние четыре дня, вытаскивая свои штаны из сиденья из и натирая задницу!

- Ну, что касается этого, - начал Базел, - Уолшарно после...

- Не начинай со мной никаких околичностей, Базел Бахнаксон! Ты не оставляешь его здесь, потому что знаешь, что он не остался бы, на чем бы ты ни пытался настоять. И, во-вторых, потому что каждый из вас двоих точно знает, что думает и чувствует другой - действительно думает и чувствует.

Невысокий градани почти вызывающе смотрел в глаза своему массивному другу в свете ламп, льющемся из окон особняка и отбрасывающем их черные тени на веранду. И на этот раз именно Базел отвел взгляд.

- Ты знаешь, что он хочет пойти... и почему. И это не только потому, что вы двое привязались друг к другу. Он хочет идти, потому что ненавидит, презирает и отвращается от Крэйханы так же сильно, как и любой из нас. Потому что он хочет отомстить за табун, в котором он вырос до того, как ушел в табун Беар-Ривер. И потому что это его право - его право, Базел - выбрать борьбу со злом, когда он его видит.

- Ну, это и мое право тоже. И Келтиса. И право других скакунов, и других всадников ветра. Все, что должны сделать хорошие люди, чтобы позволить Тьме восторжествовать, - это ничего не делать, чтобы остановить ее, когда они обнаружат это перед собой.

Брандарк замолчал и глубоко вздохнул, затем усмехнулся с чем-то, приближающимся к его обычной беззаботности.

- Надеюсь, ты делал заметки, Базел, - сказал он беспечно. - Потому что, если ты этого не сделал, я очень сомневаюсь, что тебе удастся сохранить все это в тайне позже. А также потому, что ты не очень часто услышишь, как я становлюсь таким неряшливым и эмоциональным.

- Нет, - тихо сказал Базел. - Нет, это не так. - Он снова посмотрел на звезды в течение нескольких бесконечных секунд, затем глубоко вдохнул, кивнул луне, похожей на обрезок ногтя, и слегка хлопнул Кровавого Меча по плечу.

- Ладно, малыш, - пророкотал он. - Ты имеешь на это право, если говорить откровенно. И даже если бы ты этого не сделал, Томанак знает, что ты почти так же упрям, как Конокрад.

- Пожалуйста! - Брандарк бросил на него очень страдальческий взгляд. - Никто, по эту сторону Сотойи или глыбы гранита, не так упрям, как градани-Конокрад! Это закон природы - физическая невозможность. Это хорошо известный и четко продемонстрированный факт, что ничто, кроме шести дюймов твердой кости черепа, не может породить твое подлинное упрямство Конокрада. Я отсылаю тебя к трактату...

Его тон властного превосходства сменился внезапным визгом, когда две руки размером с лопату легко стащили его с веранды, несмотря на его собственные двести семьдесят фунтов крепких мышц и костей. Он дико размахивал руками, когда плыл по воздуху, но это было относительно короткое путешествие, которое закончилось огромным всплеском, когда он далеко не грациозно приземлился на поверхность пруда леди Софаллы.

* * *