Клятва всадника ветра

Базел почувствовал, как напрягся каждый мускул, когда его зрение изменилось. Это был аспект его статуса защитника, к которому ему еще предстояло полностью привыкнуть, и его челюсти сжались, когда он, казалось, внезапно обнаружил, что может заглянуть внутрь тела кобылки. Он мог "видеть" мощные мышцы, сухожилия и кости, легкие и могучее сердце...

И мерзкое зеленое загрязнение медленно, очень медленно распространяется по каждой вене и артерии в ее теле. Он знал, что любое меньшее существо уже пало бы от проникающего яда, и даже кобылка быстро увядала.

Тошнота подкатила глубоко к его животу, когда явное зло ползучей заразы захлестнуло его. Потребовалось мучительное физическое усилие, чтобы оторвать от нее глаза и обратить тот же пронизывающий взгляд на выживших жеребят.

Базел Бахнаксон хрюкнул, как будто кто-то только что ударил его в живот. Жеребята были менее изодраны, чем взрослые, которые сражались, чтобы защитить их, но они также были моложе и меньше ростом, с меньшей устойчивостью к яду, распространяющемуся из полученных ими ран. Базел понял, что это яд, который ни один конский лекарь, ни один физический целитель, возможно, не смогли бы увидеть или распознать.

- Я думал, ты сказал, что всего было восемь жеребят, - сказал он Элфару, и даже для его собственного уха его глубокий голос прозвучал резко.

- Было, милорд защитник, - мрачно сказал лорд Идингас, прежде чем Элфар смог ответить. - Вчера мы потеряли самого израненного из них, жеребенка не старше восьми месяцев. - Лорд-правитель покачал головой, его лицо посерело. - Мы не должны были потерять его, милорд. Лошадь с такими ранами, да, но не скакуна. Только не скакуна.

- Он прав, - сказал другой голос справа от Базела, и Конокрад повернулся к говорившему. Это был молодой человек, которому еще не перевалило за двадцать, чье лицо и каштановые волосы выдавали его происхождение. И чьи глаза были жесткими и враждебными, когда они встретились с глазами Базела.

- Принц Базел, это мой сын, Ханал, - сказал лорд Идингас.

В отличие от своего отца и оруженосцев, охранявших конюшню, Ханал был без оружия и не в доспехах. Вместо этого на нем был халат, испещренный старыми пятнами крови - а некоторые были и не очень старыми, - и его молодое лицо было изможденным.

- Ханал - один из наших лучших конских лекарей, - продолжил Идингас. - Он урвал часок или около того сна здесь и там, но отказался покидать конюшню с тех пор, как они вернулись.

- И это сделано для блага самого Фробуса! - Ханал наполовину сплюнул. Его большие, на вид умелые руки сжались в кулаки по бокам, и он повернулся, чтобы посмотреть на явно терпящих неудачу скакунов глазами, в которых отчаяние наконец-то подавило отчаянную решимость. - Мы теряем их, отец. Мы теряем их всех.

Его голос дрогнул на последнем слове, и он отвернулся, вытирая лицо ладонью. Базел почти ощутил вкус своего унижения от проявления "слабости", и, даже не думая об этом, он протянул руку и положил ее на плечо молодого человека.

- Не прикасайся ко мне, градани! - Ханал вырвался из контакта, развернувшись лицом к Базелу, и его глаза вспыхнули огнем.

- Ханал! - резко сказал его отец.

- Нет, отец. - Ханал не отводил взгляда от Базела, и его голос был ледяным. - Вы лорд-правитель Уорм-Спрингс. Вы можете предоставить права гостя любому, кого выберете. Включая градани, который утверждает, что является защитником Томанака. Это ваше право и прерогатива, и я буду повиноваться вашему слову в этом. Но я не позволю, чтобы Конокрад, будь он хоть десять раз защитником, прикасался ко мне, гладил и баловал себя!

- Ханал, - строго сказал Идингас, - ты извинишься перед...

- Пусть будет так, милорд, - тихо сказал Базел. Идингас посмотрел на него, и Базел поднял сложенную чашечкой ладонь, как будто наливая из нее что-то. - Я не имел права прикасаться к чему-либо или предлагать что-либо без разрешения лорда Ханала. И любой человек, который довел себя до такого состояния, как на равнине Пайкстафф, где находится ваш сын, в конце концов, заслуживает права высказывать свое мнение. Иначе я не буду честен ни с одним мужчиной, как бы мало мне ни нравилось то, что он говорит.

Идингас был на грани того, чтобы сказать что-то еще, но Базел покачал головой, и лорд-правитель стиснул зубы, чтобы избежать дальнейших упреков.

- Итак, лорд Ханал, - продолжил Базел, поворачиваясь обратно к молодому человеку и говоря голосом, который был настолько ровным и бесстрастным, насколько он мог это сделать, - я думаю, ваш отец сказал, как вчера умер жеребенок?

- Да, - коротко ответил Ханал, его тон был резким, как будто он не совсем знал, что делать с реакцией Базела на его собственный гнев.

- И что вы сделали с его телом?

- Мы похоронили его, конечно! - рявкнул Ханал. - Почему, градани? Ты хотел...

Он вовремя остановился, но слова, которые он не произнес, повисли в конюшне, и лицо его отца побелело от шока, а затем побагровело от ярости. Его рука дернулась в сторону, как будто он хотел дать сыну пощечину, и на этот раз даже выражение лица Базела напряглось.