Клятва рода

Он был первым — потомок богов,
Неба сын и мать северной стужи.
Первород — первый плод
С древа Рода. Единый…

Повзрослев же за тридевять лун,
Возлежав на просторе в покое,
Он спросил сыру мать,
Как один сможет Землю объять?..

Ты, Природа, мать моя,
Силы дай до края.
Чтобы свет нести впотьмах,
Землю просвещая.
Чтобы зрел небесный свод —
Жива божья воля,
И во веки чтоб мой Род
Ведал суть покоя…

Отвечала Мать-Земля
сыну-человеку:
«В твоих силах все и вся,
И в руках всея земля.
Ты потомков научи
И покойно сам живи.
Ты, рожденный наравне,
Обретешь себя в себе.
Ты к отцу скорей иди
И его о том проси…»

И стоит Первород пред Отцом.
И Отец длани мощные тянет.
Миг!..
И стал Первородный двуликим лицом,
Половину свою созерцая.
Улыбнулась Она, и тела разошлись,
Обрели оба… две половины.
Разделила так жизнь строго тех,
Кто хотел много жизни для всех…

Повелел с тех пор Род
половинку искать,
средь потомков, пусть те
И смешались.
Кто найдет — тем успех
И Любовь без помех.
Кто ошибся — урок.
Кто не ищет —
Пусть будет весь век одинок.

Меченый замолчал. Сергей положил руку брату на плечо, тщетно стараясь разложить все по полочкам. Мозг бунтовал. Наверное, хорошо, что яд мешает ему думать логически. Логика — ловушка четырехмерности. Но как подняться на пару «мерностей» выше, если не можешь разобраться и здесь? Только если принудительно — в момент смерти?

— Я готов, — услышал Сергей собственные слова.

— Тогда попрощайся с прошлым.

— Оно так же многовариантно, как будущее?

— А ты бы не хотел создать свой собственный мир?

— Почему мне всегда отвечают встречным вопросом?

— Подрастешь на пару тысяч лет, сам все поймешь. Какие твои годы?

* * *

Эдем.

Денница, ангел утренней зари, восседал на верхней ветке огромного дуба. Ветер нежно играл с широкими бежевыми крыльями, ласково гладил каждое перышко. С места обзора открывались лучшие виды на эдемское чудо — опытная резервация первого автономного конструктора Велеса, где Волохатый собирал подобие перворожденных, приспосабливая контейнеры для душ.

Ловкие руки проворно чертили схему Млечного Пути, а из головы никак не шел разговор с Лилит. Этот человек пробудил в нем новое, никогда ранее не используемое чувство. Денница пытался дать ему определение и как-то назвать его, но не мог. Этот первый человек как-то отличается от Адама.

«Почти тот же набор деталей, но…»

Адам подбросил Лилит в воздух, поймал на вытянутых руках. Послышался звонкий смех обоих. Денница криво усмехнулся, его взгляд стал немного другим. Резкий порыв ветра вырвал из рук карандаш, заставил одуматься.

На ветку рядом примостился Люцифер, шурша крыльями, как нелепая птица. Поток воздуха поднял ворох бумаг, что мирно покоились на соседней ветке. Светоносный поправил очки, обратился:

— Денница, ты специалист по чертежам. У меня тут план, как помочь этим двум и их потомкам колонизировать другие планеты. Им же дана возможность размножаться. Скоро вся планета будет «по образу и подобию». Хотя я понимаю под этим что-то другое, не снаружи, а где-то внутри.

Люци с усилием перевел взгляд с недоделанной картосхемы Млечного Пути на задумчивое выражение Денницы.

Утренняя Заря отвлекся от дум, создал новый карандаш. Руки гения быстро расчертили траекторию падения опасной кометы, в углу заботливо подписали, на сколько градусов требуется наклонить траекторию, чтобы опасность столкновения с пристанищем душ миновала. Все для защиты нового человека. Он только начинает свой путь. Души очень уязвимы в этих контейнерах тел. А контракт с душами надо соблюдать…

— Светоносный, я раздумываю, почему мы с тобой — двое бывших с новым Хозяином с самого начала и оставшихся с ним после разделения — почему мы лишены возможности воспроизводиться и… этого… как там они говорят?.. ммм… любви! Почему мы лишены этого?

Денница тяжко вздохнул. Новые ощущения, что так похожи на вирусы или болезни, которые он разрабатывал с экспериментальной точки зрения, для развития науки, проникли внутрь и разъедали: