Клятва при гробе Господнем

Долго хотел бы Шемяка пробыть в этом сладостном забвении самого себя, но Заозерский напомнил, что пора расстаться. Счастливец теперь имел уже довольно сил исполнить повеление старика. Заозерский и Шемяка встретили толпу бояр и дворян в большой комнате. Они собрались радостно приветствовать своего князя, поздравлять Шемяку и потом спешили готовиться к вечеру. Шемяка ушел в свои покои; ничего не говорил он о своей невесте с сопутниками — с ними не хотел он говорить — и Чарторийский и Сабуров проклинали Заозерского, думая, что их время уже миновалось. Так поступают все угодники страстей своего повелителя, если видят, что он разрывает ничтожный плен их. К вечеру весь дворец был освещен. Богато одетый, цветущий радостью явился Шемяка и казался первым красавцем в кругу придворных князя. Он в самом деле похорошел в несколько часов: время красит, безвременье старит. Вывели невесту, со всеми обрядами, в дорогом убранстве и, по прочтении молитвы священником, благословили дедовским образом жениха с невестою. Тогда мог Заозерский полюбоваться, видя рядком милую дочь свою с юным ее женихом. Пошли кубки по рукам. По странному смешению религиозных обрядов с житейскими обычаями, едва благословили невесту, и едва священник раскланялся, едва прошли слезы умиления и благоговение на лицах присутствовавших, во дворе княжеском застучали в медные тазы и железные сковороды, старики пустились в шутки и прибаутки, и хор девушек, подруг княжны, призванных к ней с обеда и разряженных, запел свадебные песни. Хотите ли знать их?

       Не лежи, черный бобр, у крутых берегов,
       А черна куница возле быстрой реки;
       Не сиди, князь Димитрий, во чужом пиру,
       Князь ты Димитрий Васильевич;
       Снаряжай свадебку молодой княжны.
       Молодой княжны Софьи Дмитриевны!
       — Глупые вы люди, неразумные!
       Уж у меня свадьба снаряжена,
       Девять печей хлеба напечено,
       Десятая печь витых калачей,
       Витых калачей с завитушками;
       Девять поставов браги наварено,
       Десятый постав меду крепкого;
       Уж у меня приданое изготовлено!
       Девять городов, с пригородками,
       Девять теремов, с притеремками.

* * *

       На заре рано, на утренней,
       На восходе красного солнышка,
       На закате светлого месяца,
       Не от ветра, не от вихоря,
       У князя Димитрий Васильевича
       Учинилась беда великая:
       Вода на дворе возлелеяла,
       Три кораблика уплыло —
       Первый с червонным золотом,
       Второй со светлым серебром,
       Третий с красною девицею,
       С княжною Софьею Дмитриевною.
       Не жаль мне червонного золота,
       Не жаль мне светлого серебра,
       Только жаль мне красной девицы:
       Та у меня была дочь родимая,
       Дочь родная, дочь любимая.

* * *

       Венули ветры по полю,
       Грянули веслы по морю;
       Ходит княжна в высоком терему,
       Княжна Софья Дмитриевна,
       То подумаешь, то раздумаешь;
       С кем бы мне думушку придумавши,
       С кем бы мне крепкую раздумаши?
       Думать думу с родным батюшкой —
       Та ей дума не верна, не крепка,
       Те словеса ей не понравились;
       Думать думу с одной матушкой —
       Та ей дума не верна, не крепка,
       Те словеса ей не понравились;
       Думать думу с молодым князем,
       К_н_я_з_е_м Дмитрием Юрьевичем —
       Та ей дума верна и крепка,
       Те словеса ей понравились.