Клятва при гробе Господнем

Всего тяжелее мгновение решимости. Как часто предприятия, которым посвящены были годы трудов, уничтожались от того, что в решительную минуту недоставало силы, духа сказать о них! Но и тяжело бывает это роковое слово, за которым уже нет возврата, выговорив которое, нельзя уже обратиться вспять и должно – или погибнуть, или исполнить сказанное!

«Послы московские! – воскликнул Юрий, – если хотите вымолить мир, то не буйствуйте, не дерзайте оскорблять сановников моих, смиритесь и ждите моего ответа!»

Юрий сознал сими словами, что боярин Иоанн говорил с его согласия.

«Если князь ваш желает мира и пощады, – продолжал он, – то, да преклонит оружие и встретит меня близ отчины моей, Москвы, как подобает встретить своего владыку, а вы все, рабы мои, целуйте мне крест и присягайте в верности мне, Великому князю Московскому».

…Все сии слова проговорил старик с таким усилием, как будто бы они были огненные, задушали его и иссушали гортань его, произносимые вслух. «Дайте мне пить», – сказал он, обращаясь к своим и громко кашляя. Несколько глотков поднесенного ему питья остановили кашель.

«Государь! – скромно начал тогда говорить Басенок, – речи твои изумляют нас. Неужели не научился ты, из предшествовавших событий, суетности подобных замыслов и предприятий? Неужели еще раз, в преклонных летах старости, ты забыл клятвы твои, договоры и крестоцеловальные грамоты? Неужели снова хочешь начать то, что давно уже кончено и предано забвению?»

– Я беру то, что Бог и уставы предков наших передают мне, сыну Великого князя Московского Димитрия Иоанновича и старшему из всех князей русских Мономахова рода.

«Государь! – продолжал Басенок тихо, но с чувством собственного достоинства, – прискорбно мне было услышать, что Ивашку боярина, изменника и предателя моего князя, называешь ты своим сановником и подтверждаешь его злые речи. Но слышать от тебя самого о нарушении клятв, грамот и договоров…»

– О каких клятвах и договорах напоминаешь ты мне? – с негодованием воскликнул Юрий.

«Позволь исчислить их», – отвечал Басенок и дал знак Беде. Спокойно выступил вперед Беда и начал говорить:

– При блаженной кончине Великого князя Василия Димитриевича, Духовною грамотою передал он Великое Княжение, чем благословил его отец, сыну своему Василию Васильевичу, что утвердили дяди его и покойный владыка, митрополит Фотий, лета 6931-го. И когда князь Звенигородский и Галицкий, дядя Василия Васильевича, Юрий Димитриевич, не соглашался на таковое установление, был у него, князя Юрия, владыка Фотий и пастырским своим словом умирил князей и условил: быть Юрию младшему, а Василию старшему. В сем и заключена была клятвенная грамота, лета от создания мира шесть-тысячное, девять-сотное, тридесят шестое, индикта шестого, марта в единонадесятый день. И прешедшим трем летам снова воздвиг требование князь Юрий. И положено было, в отвращение пролития христианской крови и в пресечение крамолы и смуты, идти князьям в Орду к Великому царю всея Руси и многих Орд повелителю Махмету, и как решит он, царь, так делу и быть. И бывшим князьям пред царем, разпреся[115] о Великом княжении, и решил царь Махмет: быть Великим князем Василию Васильевичу, а дяде его, князю Юрию Димитриевичу, быть под ним младшим…

Все сие было произнесено бесстрастным, однозвучным голосом. Казалось, что совесть читает подробную запись прошедшего князю Юрию и никто не смеет прервать страшного ее отчета. Беда продолжал:

«И повелел царь Махмет перед собою ехать на коне князю Великому, а князю Юрию вести за повод коня его. Но Великий князь милосердовал, подарил князю Юрию город Дмитров, а чести не восхотел. И был посажен князь Великий на стол отчий и дедний, в Москве, Уланом царевичем, у Пречистая, у Золотых ворот. И клялся ему князь Юрий, как старшему, и в духовной митрополита Фотия написан был князь Юрий благородным и благоверным, а князь Василий Васильевич благородным, благоверным и Великим…»

– Князь Великий! прости моей ревности, – воскликнул тогда боярин Иоанн, поспешно подходя к столу, – но если ты, смирения ради, терпишь клеветы и лжи, мы терпеть их не будем, мы, рабы твои! Позволь мне запечатлеть уста сего клеветника словами святой истины. – Юрий, не говоря ни слова, наклонил голову, а Иоанн поклонился всему собранию и начал:

«Издревле Бог, испытующий гневом своим владык земли, наравне с низшими и малыми, да ведают, что и они человеки суть и не забывают дела, на которое призваны, насылает казни, смуты и превратности жребия князьям и владыкам.

Так было и в то время, когда Великому князю Юрию Димитриевичу, по судьбам Бога, долженствовало наследовать Великое Княжение, после старшего брата своего, Великого князя Василия Димитриевича, его же да сопричтет всемогущий Господь к лику праведных!