Клятва при гробе Господнем

Он ничего не требует от вас, обещает прожить мирно и только до весны, до красных дней, дайте ему покочевать в бедной земле вашей и пропитать свою дружину. Тогда он сам оставит вашу сторону и пойдет, или в злачные степи приволжские решать судьбу саблями, в бою с племянником, или удалится в глубину лесов камских, и там создаст себе новое царство, поставит свой ханский казан и сзовет к себе власть и силу.

Если не согласитесь, если хотите сражаться, если неблагодарностью оскорбите великого хана – велик Бог, и крепка еще сабля правоверных. – Испытайте! у нас достанет еще силы наказать вас!»

– Гордый посол изгнанника! две головы разве принес ты к нам? – воскликнул Голтяев, вскакивая со своего места. – Так ли просят милостыни?

«Милостыни? – вскричал Улан, и рука его опустилась на рукоять кинжала. – Прощаю безумие за юность твою», – промолвил он, подумав.

– Если гостем приехал к нам хан твой, – вскричал боярин Собакин, – пусть едет в Москву один, бить челом Великому князю. Но гостем с дружинами не приходят, Пусть распустит, разгонит он свою сволочь; для нее нет у нас хлеба.

«Бедна же ваша земля, как беден ваш ум, если для ханских друзей нет у вас хлеба, и если вы не видите, что вам не отогнать дружин от хана, пока есть у них в руках мечи».

– Не учиться нам бить ваше темное царство и гонять вас бичами из русских областей! – вскричал Собакин; громкий хохот раздался в собрании.

«Кажется, – сказал Улан, – кажется, я тебя знаю: Собакин, который держал стремя мое, когда я сажал на престол твоего князя? Не ошиблись в имени твоем: настоящая ты собака, лаешь на владыку!»

– Сам ты собака, татарин проклятый, свиное ухо! – воскликнул Собакин, слыша, что все хохочут от слов Улана,

«А! такая обида нестерпима! – воскликнул Улан. – Отдайте его мне головою – без того я не пойду отсюда!»

Смятенный шум раздался в собрании. Жизнь Улана была в опасности. Крик: «На битву, на битву! Прочь татарина!» – зашумел повсюду.

Оскорбленный дерзостью и безрассудностью князей и бояр, Шемяка старался утишить смятение. Ему стыдно было видеть неустрашимое мужество и величавость Улана, угрюмого, седого старика, и в противоположность тому буйство и мятеж своих товарищей.

Когда шум утих от грозных речей Шемяки, Улан усмехнулся и сказал: «Так ты, стало быть, князь, главный здесь воевода? Жалею о тебе: видно, что ты еще не привык повелевать – поучись. Я требую выдачи Собакина: хочу иметь удовольствие простить его за дерзкие речи!»

Тогда снова смятенный шум взволновал всех; уговорить было уже невозможно. Шемяка едва мог только спасти Улана от мечей и отправить его безопасно к хану.

– Мне ли должны вы повиноваться? – говорил он князьям и воеводам, – или я для того только здесь, чтобы видеть ваше буйство и срамиться перед татарином?

«Веди нас в бой, веди на Махмета, – кричало несколько голосов, – и мы повинуемся тебе!»

– Никто не смей приказывать мне: я запрещаю бой и кончу миром! – отвечал Шемяка.

«Похлопочи за себя о мире у Великого князя, если еще не проучила тебя Коломна!» – вскричал в запальчивости Голтяев.

– Дерзкий мальчишка! – воскликнул Шемяка, – я проучу тебя! Отдай меч свой и жди моего суда!

«Возьми, если можешь!» – отвечал Голтяев с прежнею запальчивостию.

– Мы не выдадим Юрьеву роду родственника Великого князя! – вскричали все.

Шемяка хотел отвечать, как внезапно прибежали к нему с известием, что между татарами и русскими началась уже битва.

– Кто дерзнул? – воскликнул Шемяка.

«Князья Стародубский и Тарусский напали на отряд татар, возвращавшийся в город с запасами, собранными в окрестности. В жестокой схватке Стародубский был убит; другие обратились в бегство; к ним кинулись на помощь…»

– К оружию, к оружию! – загремели все. – Не дадим басурманам ругаться над Русью! – В беспорядке князья и воеводы выбежали из совета. Увлеченный другими, Шемяка не мог противиться, потому что бой загорелся вдруг в двадцати местах, отдельными отрядами. Он едва мог привести его хотя в малый порядок.

Ожесточение сделалось ужасное. Татары бились насмерть. Сам зять ханский, ужасный силач, выскакал из города, с отборными наездниками. Воевода Семен Волынец, потомок славного Волынца, сподвижника Донского на Куликовом поле, сохранивший от предка своего только силу, ринулся с охотниками и схватился с зятем ханским. Только искры сыпались от мечей их, и в один раз зять ханский пал с разрубленным шеломом, а кольчуга Волынца не защитила его тела и он, раздвоенный страшным ударом, свалился с лошади.

Падение ханского зятя навело ужас на татар; они бросились бежать в город, и с диким воплем пустились за ними русские. Шемяка видел опасность, ибо Улан выступал в это время из засады, но остановить было невозможно: небольшой отряд русских врезался в самый город; другие дрогнули и побежали обратно. Темнота разлучила сражающихся; все были в смятении, беспорядке; воеводы, бояре, князя, воины бросились отдыхать, кто где мог; нельзя было сообразить ни дружия, ни отрядов.